"Франциско де Кеведо. История жизни пройдохи по имени Дон Паблос, пример бродяг и зерцало мошенников" - читать интересную книгу автора

изворотлив и плутоват, так что добродетели одного оттенялись пороками
другого, и наоборот.
Ключница наша души во мне не чаяла, ибо мы с ней стакнулись, составив
заговор против запасов провизии. Я стал настоящим Иудой - хранителем казны и
в этой должности воспылал невероятной страстью к утайке хозяйского добра. В
руках ключницы мясо не соблюдало правил риторики, ибо из большего делалось
меньшим, и если ей это удавалось, то вместо баранины она подсовывала
козлятину или овечье мясо, а если имелись под рукой кости, то о мясе не было
и речи. Она варила какие-то чахоточные, совсем тщедушные похлебки, бульоны,
из которых, если бы они застыли, можно было бы сделать хрустальные четки. На
рождество и на пасху, дабы отметить праздники, она, стараясь сделать
похлебку пожирней, подбрасывала туда огарки сальных свечей. Хозяину в моем
присутствии она говорила:
- Вот уж верно, не найти другого такого слуги, как Паблос, не будь он
только так плутоват. Берегите его, ваша милость, ибо плутовство его можно
терпеть за его преданность. Он всегда приносит с рынка все самое лучшее.
А я говорил про нее то же самое, и так мы надували весь дом. Когда
покупалось сразу много угля или сала, половину всего этого мы припрятывали,
по мере надобности заявляя:
- Умеряйте, господа, ваши расходы, ибо при такой расточительности нам
не хватит и королевского состояния. Вот уже нет ни угля, ни масла - так
поторопились они исчезнуть. Надо прикупить еще, и тогда все пойдет по-иному.
Прикажите дать денег Паблосу.
Деньги я получал, и мы им продавали удержанную нами часть, а из вновь
купленного снова утаивали половину. Так мы поступали решительно со всем, а
если мне случалось купить что-нибудь на рынке за настоящую цену, то мы с
ключницей нарочно спорили и ссорились. Она восклицала, будто бы в сердцах:
- Не говори мне, Паблос, что тут на два куарто салата!
Я притворялся, будто плачу, поднимал крик и шел жаловаться моему
хозяину, требуя, чтобы он послал домоправителя на рынок проверить цены и тем
самым заткнуть рот ключнице, которая, дескать, нарочно наговаривает на меня.
Домоправитель шел на рынок, устраивал проверку, все убеждались в моей
честности и оставались довольны моими стараньями и усердием ключницы.
- Вот если бы Пабликос был столь же добродетелен, сколь и предан, -
говорил дон Дьего домоправителю, весьма мною довольный, - все было бы очень
хорошо. Что вы о нем скажете?
Мы же продолжали делать свое дело и сосали хозяина, как пиявки. Готов
биться об заклад, что вы, ваша милость, пришли бы в изумление от той суммы
денег, какую мы выручили к концу года. Сумма эта была весьма велика, но
никто и не думал ее возвращать законным владельцам. Хотя ключница
исповедовалась и причащалась каждую неделю, но ей никогда не приходило в
голову вернуть что-либо, и поступков своих она не стыдилась. Такой уж была
она святой человек. На шее у нее висели столь большие четки, что вместо них
легче было таскать на себе вязанку дров. К четкам этим было прицеплено
множество образков, крестиков, встречались там и зерна крупнее других - они
служили для молитв за души в чистилище. Она уверяла, что еженощно перебирает
их все, молясь за своих благодетелей. Среди святых она насчитывала сто с
чем-то своих заступников, и, вправду сказать, ей нужна была помощь их всех,
чтобы очищаться от своих прегрешений. Спала она в комнате над помещением
моего барина и на сон грядущий бормотала больше молитв, чем какой-нибудь