"Эрих Кестнер. Фабиан (Роман)" - читать интересную книгу автора

Лабуде поднял голову. Говорил он совсем тихо.
- Естественно, что люди отдаляются друг от друга, и ты уже не знаешь,
что заботит ее, не знаешь ее новых знакомых. Не замечаешь, как она меняется
и почему. Письма делу не помогают. А потом приезжаешь к ней, целуешь ее,
идешь с ней в театр, спрашиваешь, что слышно нового, проводишь с ней ночь, и
снова - расставание. Через месяц повторяется та же ерунда. Душевная
близость, физическая близость, все по календарю, с часами в руках. Это
невозможно, она в Гамбурге, я в Берлине, любовь разбивается о географию.
Фабиан взял сигарету и чиркнул спичкой так осторожно, будто боялся
причинить боль коробку.
- В последние месяцы перед каждой такой встречей меня охватывал страх.
Всякий раз, когда Леда с закрытыми глазами лежала рядом, дрожа от страсти,
судорожно меня обнимала, мне хотелось сорвать | ее лицо, как маску. Она
лгала. Но кого она хотела обмануть? Только меня, или себя тоже? Так как она
? избегала любых объяснений, хотя я неоднократно " в письмах просил ее
объясниться со мной, я должен был сделать то, что сделал. В ночь, когда мы
создали инициативную группу, я, наскоро простившись с Рассовым и со всеми
остальными, отправился к дому Леды. В окнах было темно. Надо думать, она уже
спала. Но мне было не до логики. Я ждал.
Голос Лабуде дрогнул. Он схватил с письменного стола несколько
карандашей и нервно принялся катать их между ладонями. Деревянный перестук
сопровождал продолжение рассказа.
- Улица, на которой она живет, широкая и застроена только с одной
стороны, с другой - цветочные клумбы, а дальше луга, дороги, кустарник,
Альстер. Напротив дома есть скамейка. На ней-то я и сидел, курил одну
сигарету за другой и ждал. По улице часто кто-нибудь проходил, я всякий раз
думал, что это Леда. Так я сидел с двенадцати ночи до трех, измышляя злобные
разговоры, бурные сцены. А время шло. Вскоре после трех к дому подъехало
такси. Высокий стройный мужчина вылез и расплатился с шофером. Следом за ним
вышла женщина, торопливо отперла дверь, вошла в дом, придержала ее, покуда
не вошел мужчина, и... дверь за ними захлопнулась.
Машина уехала обратно в город.
Лабуде встал. Бросил карандаши на письменный стол, быстро прошелся взад
и вперед по комнате и, тесно прижавшись к стене, замер в углу у окна.
Уставившись на узор обоев, он пальцем водил по нему.
- Это была Леда. В ее окнах зажегся свет. Я видел, как за гардинами
двигались две тени. В гостиной свет погас. Осветилась спальня. Балконная
дверь стояла полуоткрытой. Иногда до меня доносился смех Леды. Ты ведь
помнишь, как звонко она смеется! Минутами наступала полная тишина - и
наверху, в доме, и внизу, на улице, - так что я слышал лишь биение
собственного сердца.
В этот момент распахнулась дверь. Вошел советник юстиции Лабуде, без
пальто и шляпы.
- Добрый день, Стефан, - сказал он, подошел к сыну и подал ему руку. -
Давненько мы не виделись, а? Я уезжал на несколько дней. Надо было дать себе
передышку. Нервы, нервы. Только что вернулся. Как поживаешь? Выглядишь ты
неважно. Заботы замучили? Что слышно о твоей работе? Ничего? Ну и
канительщики. Есть что-нибудь от матери? Пусть отдохнет еще две-три недели.
Недаром этот уголок зовется раем. Ей там хорошо. Добрый день, господин
Фабиан. У вас, видно, серьезный разговор? Решаете, существует ли загробная