"Эрих Кестнер. Фабиан (Роман)" - читать интересную книгу автора

- Когда я раньше говорил, что провожу время, с любопытством наблюдая,
есть ли у этого мира предрасположение к порядочности, это была только
полуправда. Я слоняюсь без дела еще по одной причине. Помнишь, во время
войны, когда мы знали: не сегодня завтра нас призовут, - мы писали сочинения
и диктанты, делая вид, что учимся, но, по существу, всем было безразлично,
учимся мы или только притворяемся. Нам ведь предстояло идти на войну. Разве
не сидели мы под стеклянным колпаком, откуда медленно, но верно выкачивают
воздух? Мы метались, но метались не из озорства, а потому что нам не хватало
воздуха. Помнишь? Мы ничего не хотели упустить, нас снедала жгучая жажда
жизни, ибо каждый миг мы воспринимали как последний обед приговоренного к
смерти.
Опершись на перила моста, Лабуде смотрел вниз, на Шпрее. Фабиан,
взволнованный, ходил взад и вперед, как у себя в комнате.
- Помнишь? -продолжал он. - Полгода спустя мы уже были мобилизованы.
Мне дали восьмидневный отпуск, и я поехал в Грааль. Я поехал именно туда,
потому что однажды уже побывал там в детстве. Стояла осень, и я меланхолично
бродил по зыбкой земле ольшаников. Балтийское море словно взбесилось,
курортников можно было по пальцам пересчитать. Мало-мальски сносных женщин
там было не больше десятка, с шестью из них я переспал. Ближайшее будущее
уже решило переработать меня на кровяную колбасу. Что же мне оставалось пока
делать? Читать? Вырабатывать характер? Зашибать деньги? Я сидел в огромном
зале ожидания, имя которому Европа. Через восемь дней придет поезд. Это я
знал. Но куда он поедет и что станется со мной, не знала ни одна живая душа.
А теперь мы опять сидим в зале ожидания, и опять имя ему Европа. И опять мы
не знаем, что будет дальше. Мы живем только сегодняшним днем, кризису не
видно конца.
- К чертовой матери! - закричал Лабуде. - Если все будут рассуждать,
как ты, жизнь никогда не наладится. Думаешь, я не чувствую сиюминутности
нашей эпохи? Думаешь, недовольство - твоя привилегия? Но я, несмотря ни на
что, пытаюсь действовать разумно.
- Разумные никогда не придут к власти, -сказал Фабиан. - А справедливые
тем паче.
- Ах, вот как? - Лабуде подошел вплотную к своему другу и обеими руками
схватил его за воротник пальто. - Но почему бы все-таки не попытаться?
В это мгновенье оба услышали выстрел, чей-то крик и еще три выстрела с
другой стороны. Лабуде бросился в темноту и вдоль моста побежал к музею.
Опять выстрел.
- Хорошенькие шуточки, - пробормотал Фабиан уже на бегу, он хотел,
несмотря на боль в сердце, догнать Лабуде.
У ног бранденбургского Роланда, скорчившись, сидел человек и,
размахивая револьвером, кричал:
- Ну, погоди у меня, свинья паршивая! - Потом он снова выстрелил по
невидимому противнику. Вдребезги разлетелся фонарь. Осколки со звоном
посыпались на мостовую. Лабуде выхватил оружие из рук стрелявшего, а Фабиан
спросил:
- Почему, собственно, вы стреляете сидя?
- Потому что я ранен в ногу, - буркнул тот. Это был коренастый молодой
человек в кепке. - Вот скотина!-прорычал он. - Но я знаю, как тебя зовут. -
И погрозил в темноту.
- Икра пробита навылет, - констатировал Лабуде; он опустился на колени