"Жозеф Кессель. Яванская роза" - читать интересную книгу автора

Да, в самом деле, это был мир проклятой мечты, рокового колдовства, и
сирены были его голосом. Они выли, трубили, жаловались со всех сторон
незримого. Порой отдельные, порой смешавшиеся с апокалипсическим хором
сирены выплескивали на пожираемое, погибающее человечество таинственные силы
и неведомые знаки.
Они заставляли верить во все сказки детства, во все мрачные легенды
Востока.
Какой волшебник, какой колдун извлек из воды и небес эту мягкую, липкую
субстанцию, плотную, неосязаемую, которая пахла гнилой тиной и где огромные
связанные животные кричали в отчаянии и ужасе?
Это ощущение снова заставило меня несколько раз пробежать по палубе,
тщетно и с тоской разыскивая какой-нибудь проход, щель в немыслимой тюрьме,
в которую нас заточили.
Чтобы вырваться из этого заключения, я укрылся в обеденном зале. Ибо в
силу законов этого мира, наоборот, именно в закрытом помещении можно было
обрести ощущение свободного пространства.
Возле стола с одним только прибором меня ожидал юнга.
- Сегодня все пообедали раньше, - сказал он. - Но ты можешь...
Я нетерпеливо прервал мальчика:
- Хорошо! Хорошо! Что происходит? Маленький малаец смотрел на меня, не
понимая.
- Где мы? - спросил я.
- Устье Янг-Цы. Желтый туман, часто в это время года. - Мальчик ответил
очень быстро и механически. Он привык к капризам реки и продолжал дальше: -
Хочешь есть?
Я заметил, что очень голоден. Мой аппетит, равно как сон, не был
рассчитан на непредвиденные обстоятельства.
Поглощая горячие благодаря усилиям мальчика блюда, я прислушивался к
шуму судна.
Помимо предупреждений, подаваемых нашей сиреной, на которые отвечали
сирены других судов, пленников тумана, казалось, всякая жизнь на "Яванской
розе" угасла. Молчали и машины, и люди.
- Где второй лейтенант? - спросил я у юнги, уничтожив свой обед.
- На лестнице полуюта.
- Что делает?
- Не знаю, как сказать, но я могу показать...
Маленький малаец сделал ряд непонятных движений и сказал:
- Думаю, он развлекается.
Боб не развлекался, а используя рампу в качестве закрепленной
перекладины, делал гимнастику. Чтобы установить это, мне пришлось почти
столкнуться с ним.
Невероятно трудно было выполнять упражнения на этой выщербленной,
покосившейся и скользкой деревянной планке.
Но у Боба мышечная точность и ловкость были развиты в исключительной
степени. Я это знал и слегка завидовал.
Однако на этот раз без всякой задней мысли я поздравил его с фигурами
высшего пилотажа. Я чувствовал себя потерянным в этой желтой вате, я
нуждался в человеческом единении. И Боб, несомненно, тоже, так как он тепло
ответил:
- Вот и ты наконец! Тебе повезло, что ты спал. Мне же надо было чем-то