"Жозеф Кессель. Яванская роза" - читать интересную книгу автора

Я взял Боба за плечи и шепнул ему:
- Посмотрим, кто будет смеяться последним. Пока идем к нам. Надо с этим
покончить.
Боб, не сопротивляясь, пошел в нашу каюту. В тесном помещении мы стояли
почти вплотную друг к другу, и в то время, как я хлестал его оскорблениями,
как пощечинами, я ощущал на своем лице его горячее дыхание.
Чего только я не наговорил ему в неистовом приступе попранного доверия,
уязвленного самолюбия и смутно осознаваемой ревности!
В бессвязном лопотании я напомнил Бобу наш уговор, который никогда не
нарушал. Он предполагал полную взаимную откровенность, без всяких
отступлений, недомолвок. И особенно в отношении женщин. Мы поклялись, дабы
избежать всякой низости, атаковывать только при равных шансах. Разве не
рассказал я ему во всех подробностях историю с курумой? Не признал ли он,
что случай предоставлял первенство мне? А сам тайком пытался взять реванш,
трусливо, позорно.
- Да, ты сдрейфил, сдрейфил передо мной! - кричал я. - Ты ушел в
подполье. Ты напомадился для этой низости и смеешь думать, что у тебя есть
самолюбие? И ты еще осмеливаешься давать мне уроки!
Боб ничего не отвечал на мою брань. Только его от природы бледное лицо
с каждой минутой бледнело все больше. Я же, несмотря на его молчание, видя,
что мои удары достигают цели, расходился все сильнее с садистским
наслаждением.
Не поклянусь, что поведение Боба было единственной причиной моих
яростных нападок. Когда я вновь думаю об этом, то понимаю, что в результате
долго переносимого унижения они явились довольно низкой местью.
Я слишком долго восхищался самообладанием Боба, его уверенностью, его
иронией и остроумием, чего не было у меня, чтобы во мне не зародилось
чувство неполноценности. И к тому же он был на четыре года старше меня и
часто обращался со мной с высоты своего опыта. Словом, это он сухо и жестко
установил правила наших отношений. Не один раз за мои невинные проступки он
мне их напоминал. Я мелочно воспользовался всем этим.
- Честь товарища! Ты ведь говорил это? Говорил? Любовь! Дружба!
Пустяки! Я принимаю только закон товарищества. Вот мужской закон. Кто все
это говорил, ну? Ах, как здорово!.. Ага! Вот и договорились! Заморочить мне
голову высокими фразами, чтобы тайком стряпать свои делишки. И ты - товарищ?
Предатель! Вор! Вот... вот ты...
Я не смог закончить. Совершенно неожиданно Боб отшвырнул меня от двери,
на которую я навалился, и исчез.
Я выкрикнул ему вслед еще какие-то ругательства, хотя прекрасно
понимал, что его бегство было средством избежать драки, в которой один из
нас слишком дорого заплатил бы за слова, сказанные мною.
С трудом переводя дыхание, на нервном пределе, я рухнул на нижнюю
койку. Но, неожиданно вспомнив, что это койка Боба, вскочил, словно
обожженный раскаленным железом. Теснота помещения душила меня. Я натянул
сапоги, набросил китель и кинулся на палубу.
Моя ярость растворилась в сумерках восточного моря.

Испарения, казалось, отливали всеми металлами, всеми сказочными
камнями, соединяя небо с водой, но свет был необыкновенно ясным. На пороге
ночи он разливался над таким спокойным, гладким морем, что все, что