"Жозеф Кессель. Дневная красавица " - читать интересную книгу автора

себя рукой за подбородок, словно пытаясь сдержать дрожание нижней челюсти.
- Не беспокойся, - сказал он. - Просто неприятности по работе...
Он попробовал улыбнуться, но почувствовал, что улыбка получилась
жалкая, и отказался от своих попыток. Раньше Пьер все время старался
оградить ее от всех печальных подробностей своей тяжелой, сопряженной с
кровью работы, никогда не посвящал ее в свои профессиональные дела, и
Северина решила, что вряд ли он станет распространяться о причинах своей
печали. Но на этот раз ноша, очевидно, была слишком тяжела, и Пьер
продолжил:
- Знаешь, это просто ужасно... Я никак не предполагал... Ничто не
предвещало... Такой веселый малыш итальянец...
Так как он не договорил, Северина очень тихо спросила:
- Умер, да? Во время операции?
Пьер хотел что-то ответить, но не смог унять дрожание губ. И тут все,
что было в душе Северины смутного, несовместимого с Пьером, внезапно
исчезло. Осталась одна только безграничная нежность, огромное материнское
чувство, в котором, казалось, растворилось все ее сердце. Она обхватила
руками голову Пьера и зашептала какие-то непроизвольно вырывающиеся у нее
слова утешения:
- Маленький мой, ты же не виноват. Не надо терзать себя. Когда ты
мучаешься, я понимаю, что вся моя жизнь - это только ты.

III

Северина проснулась очень рано. Несмотря на то, что отдых оказался
непродолжительным, она чувствовала себя такой свежей и проворной, что первым
ее побуждением было поскорее вскочить с постели. Но ее остановило
присутствие неподвижного тела, распростертого рядом с ней и ограничивающего
свободу ее действий. Пьер был с ней... впервые после ее болезни они провели
ночь вместе. Как же хорошо ей спалось - без снов, без сомнительных ощущений.
Значит, это он защищал ее? Неужели, отдавая себя, она избавилась от
наваждения?
А ведь к Пьеру ее подтолкнуло только желание помочь ему как можно
скорее одолеть свою печаль. Для нее же, как и раньше, вся ее невинная услада
сводилась к сознанию, что она делает его счастливым. Когда он прижал ее к
себе, у Северины промелькнуло в голове, не превратятся ли сейчас те смутные
удовольствия, что томили ее во время выздоровления, в неведомый ей восторг.
Но когда Пьер разомкнул объятия, то увидел, что взгляд Северины остался
таким же девственным, как и прежде. Посетившее ее на мгновение неясное
разочарование тут же исчезло, когда она увидела, как лицо Пьера, только что
омраченное тяжелыми мыслями, вновь обрело свою мужественность, свою
мягкость.
В полумраке рассвета она едва видела Пьера, но ей достаточно было его
неподвижного силуэта и очертаний головы, чтобы ясно представить себе
прекрасные черты мужа. Спящий Пьер дышал доверчиво, словно маленький
мальчик. Глядя на него, Северина ощутила глубокое волнение. Два года их
совместной жизни прошли день за днем у нее в памяти, напомнив ей яркий,
ровно горящий костер. Какими же легкими сумел их сделать для нее Пьер! В его
заботливости не было ни одного изъяна. С какой покорностью он, чья гордость
во взаимоотношениях с другими была ей так хорошо известна, делал все ради ее