"Жозеф Кессель. Дневная красавица " - читать интересную книгу автора

растворял волю, воздействовал не столько даже на уши, сколько на нервные
клетки. Внутренне сжавшись, Северина внимала ему и никак не могла найти в
себе силы, чтобы заставить его замолчать. Ослабевшая от чрезмерных для нее
усилий, плененная вкрадчивыми звуковыми волнами, молодая женщина испытывала
такое чувство, будто, как и в период своего выздоровления, она опять
погрузилась в то безликое сладострастие, которое окутывало ее тогда.
Вдруг на плечи ее легли две руки, жадное дыхание обожгло ей губы. В
течение какой-то не поддающейся измерению доли секунды она вся находилась во
власти острого удовольствия, которое, однако, тотчас же уступило место
безграничному отвращению. Не помня себя, она встала и торопливо, тихим,
пришедшим откуда-то из глубины ее плоти голосом прошептала:
- Нет, вы не созданы для насилия.
Они долго глядели друг на друга. В эту минуту между ними исчезли
буквально все барьеры. Каждый открывал в глазах другого чувства, инстинкты,
являвшиеся, может быть, тайной за семью печатями даже для них самих. Так
Северина прочитала в глазах Юссона восхищение, от которого ей стало не по
себе.
- Вы правы, - проговорил он наконец. - Вы заслуживаете нечто намного
более ценное, чем я.
Прозвучавшая в его голосе полная непритворного почтения нежность была
сродни той нежности, что витает вокруг избранных Богом жертв.
После ухода Юссона чувства Северины были какими-то нейтральными,
невыразительными, и в них не было призыва к действию. Она поняла вдруг, что
не испытывает больше к нему ни злости, ни отвращения, и не удивилась этому.
Знала она и то, что никогда не уступит ему и что он тоже больше ничего не
предпримет по отношению к ней. Тем не менее теперь она воспринимала его как
своего сообщника.
Неожиданно ей пришло в голову, что стоило бы рассказать об этой сцене
Пьеру. Она так привыкла все ему рассказывать, что у нее не появилось даже и
тени желания что-либо утаить от него на этот раз. Хотя при мысли об этом
рассказе ею овладевала тоска. Пьер казался ей настолько чуждым этому миру, в
котором она только что побывала.
- Пьер, Пьер...
Северина заметила, что повторяет имя мужа как заклинание, словно
надеясь, что благодаря этому он вот-вот предстанет перед ней сам. Но
действие своеобразной анестезии продолжалось еще долго. Когда она услышала
шаги Пьера, то не стала беспокоиться по поводу того, как ей лучше сообщить
мужу о попытке Юссона. Он, наверное, сразу же заметит по ее лицу, что
произошло нечто ненормальное, начнет расспрашивать, и она расскажет... Разве
это так уж важно?
Однако, вопреки ее ожиданию, Пьер не стал влюбленно и внимательно
вглядываться в лицо жены. Он лишь едва коснулся губами ее щеки. Такое
поведение мужа вернуло Северину к реальности гораздо быстрее, чем это
сделали бы настойчивые расспросы. У нее возникло ощущение, что она лишается
своей постоянной опоры, которую она даже перестала замечать, что почва
уходит у нее из-под ног. Ее поразило лицо Пьера. Осунувшееся, безучастное,
оно, казалось, принадлежало какому-то другому человеку. В его больших
глазах, несмотря на все его старания казаться невозмутимым, застыли
растерянность и тревога.
- Ты чем-то огорчен, милый? - спросила Северина. Пьер вздрогнул и взял