"Питер Кэри. Моя жизнь как фальшивка " - читать интересную книгу автора

______________
* "Перикл" - пьеса Уильяма Шекспира, опубликованная в 1609 году. В
оригинале слугу зовут Boult, в пер. Т. Гнедич - Засов.

- Так, а за что же?
- Его судили, - сумрачно продолжал Чабб, - за то, что он еврей.
- Ты это слышишь, Микс? Что ты громоздишь, старина? Лишь бы самому не
отвечать.
Чабб снова сморгнул.
- Да-да, послушайте. Факт остается фактом - Вайсс был еврей. Если б еще
он был уродом, куда ни шло, но Вайсс был красивый, стройный. Высокий лоб,
густые кудри. Немного тщеславен - ничего, что я так говорю? Ох, как он
разбивал сердца свежих девушек из Мельбурнского университета, этих простушек
с пляжей Портси и Фрэнкстона! Англосакс понимал бы, что за такой успех нужно
извиняться, но Дэвид - Дэвид был слишком жиденыш, не умел вести себя
посмирнее, не хотел раболепствовать.
- Не забывай, Микс, - вмешался Слейтер, - это говорит его враг.
- Нет-нет, - сказал Чабб, - я не был ему врагом. Худшим врагом Вайсса
был он сам. Да еще верховный судья Виктории. А нажил он себе в нем врага
необычным путем: влюбил в себя судейскую дочь-первокурсницу, а потом бросил.
Уах, какой жестокий! Этого ты не знал, нет? Ты много чего не знаешь, Джон
Слейтер. Сколько времени ты провел в Мельбурне? Неделю? А в Сиднее? Год?
Верховный судья состоял членом Мельбурнского клуба. Слыхал про такой? Я тебе
три факта назову. Первый: встань посреди Литтл-Коллинз-стрит и глянь вверх,
на высокую кирпичную стену - по ту сторону увидишь самую верхушку высоченной
пальмы, что растет посреди большого сада. Второй: тебя никогда не пригласят
вовнутрь. Третий: у тебя в тысячу раз больше шансов попасть туда, чем у
богатейшего жида в Тураке... Уж не знаю, всех ли евреев невзлюбил сэр Дэвид
Гиббонc или он винил в распятии Христа лично Дэвида Вайсса. В чужую голову
не загляняшь-ла. Но он был членом Мельбурнского клуба и пустил все свое
влияние в ход, чтобы раздавить бывшего дружка своей дочери, еврея.
Слейтер с делано скучающим видом помахал официанткам. Стемнело, из
дискотеки позади паба доносился грохот ударных, словно какое-то чудище било
плоским хвостом по земле. Чабб не обращал внимания. Наклонившись над столом,
подавшись вперед, он продолжал говорить, и все отчетливее проступали в нем
черты серьезного юноши из Хаберфилда, который вымечтал себе изощренную
столицу, где поэты беседуют исключительно о Благом и Высоком.
- Зато хорошо известно, как Вайсса известили о его нелепом
злосчастье, - сказал он мне. - Рассказать вам? Вы не против?
Я кивнула.
- "Личины" помещались над русским ресторанчиком на Экленд-стрит. Там
собиралась богемная публика, теософы, приверженцы свободной любви, все
поголовно в вельветовых штанах. Но когда явились копы - богему как ветром
сдуло. Один только Вайсс сидел в конторе, на нем был шетландский свитер,
униформа истого англосакса, в зубах - трубка с огромной чашей. Но будь он
хоть в британской, на хрен, короне, это бы не спасло его от этих господ.
Один был в мундире, но гораздо страшней оказался другой, в штатском.
- Я - детектив Фогельзанг и прочее, а это - мой коллега, сержант
Баркер.
Уах! Вайсс, как тот несчастливец у Кафки, понятия не имел, в чем он