"Майк Кэрри. Мой знакомый призрак " - читать интересную книгу автора

матрас, испытуемый отскочил назад. Ладони судорожно разошлись, но я успел
поймать крысу, не дав ей упасть на пол.
Крысу я хорошо знал, поэтому и добавил к фокусу изящный штрих:
поглаживая кончиком большого пальца ее соски, заставил изогнуть спину и
широко разинуть пасть. Стоило помахать зверьком перед лицами детишек, как по
"элитному ряду" прокатилась волна испуганного ропота. Естественно, это был
не угрожающий оскал, скорее: "Еще, большой мальчик, хочу еще!", но кто в
нежном возрасте способен узнать выражение иступленного экстаза? И уж тем
более мальчишки не догадались, что я бросил Рону в коробку, когда возвращал
ее из "блина" в нормальное состояние.
Поклон, а потом бурные продолжительные аплодисменты благодарных
зрителей. Аплодисментам я бы очень обрадовался... Увы, Питер сидел, как
памятник Терпению, а доброволец, у которого явно поубавилось мужества, уныло
поплелся на свое место.
Я снова вспомнил о дороге в Дамаск и, уступив самым низменным
побуждениям, полез за фотоаппаратом.
Никогда бы не подумал, что взрослый мужчина может зарабатывать на жизнь
фокусами. Уточню сразу: идею подбросила Пен. Почему Памела Элиза Бракнер
превратилась в Пен, а не в Пэм, совершенно непонятно, тем не менее она моя
давняя подруга и по совместительству законная владелица крысы Роны. А еще в
настоящий момент она моя квартирная хозяйка. Такой участи не пожелаешь даже
бешеной собаке, но я очень рад, что она выпала тому, кто мне искренне
симпатизирует. Столько проблем решаются сами собой!
Еще хочу сказать, что у меня есть работа, настоящая, которая позволяет
хоть изредка платить по счетам. Однако в описываемое время я находился в
продолжительном отпуске, не совсем добровольном и не без сопутствующих
проблем, связанных с притоком наличности, профессиональной компетентностью и
чувством собственного достоинства. Так или иначе, отпуск возбудил в Пен
вполне обоснованное желание найти мне дополнительный источник дохода. Будучи
примерной католичкой (в перерывах между страстным увлечением викканством),
она каждое воскресенье ходила на мессу, ставила свечку деве Марии и молилась
примерно о следующем: "Прошу тебя, о мудрая милосердная Мадонна, успокой
душу моей матери, хоть и жила она в плотском грехе, помоги народам мира
найти путь к свободе и сделай Кастора платежеспособным".
Впрочем, чаще всего Пен предпочитала не вмешиваться, соблюдая
устраивающий нас обоих статус-кво. Поэтому я неприятно удивился, когда она,
перестав уповать на высшие силы, рассказала об агентстве по организации
детских праздников, которое решила открыть с подругой Леоной и дешевым
уличным фокусником, мерзко подведшим ее в последнюю минуту.
- Ну же, Фикс, тебе ведь не составит ни малейшего труда! - упрашивала
она, сидя в своей подземной гостиной за чашкой сдобренного коньяком кофе. От
запаха кружилась голова, причем не от коньяка, а от крыс, земли, прелых
листьев, помета, роз миссис Амелии Андервуд, всего растущего и-гниющего.
Один из воронов, кажется, Артур, стучал клювом по книжной полке, мешая
сосредоточиться. Эта гостиная - логово Пен, центр притяжения, "пентхаус
шиворот-навыворот" в недрах уродливого трехэтажного здания, в котором давно,
еще при мамонтах, жила и умерла ее бабушка. В гостиной мне было очень не по
себе, наверное, поэтому Пен туда и пригласила;
- Ты умеешь творить настоящие чудеса, - вкрадчиво молвила она, - так
что фальшивые для тебя вообще пустяк.