"Филип Керр. Мартовские фиалки ("Берни Гюнтер" #1) " - читать интересную книгу автора

именно этот вход, потому что здесь было больше всего шансов остаться
незамеченным. А если кто-нибудь и остановил бы меня, я бы сказал, что иду в
комнату 32-а, где располагалось бюро находок. На самом же деле моей целью
был полицейский морг.
Сначала я с безразличным видом прошел по коридору, потом спустился в
подвал и, миновав небольшую столовую, оказался у пожарного выхода. Открыл
засов, очутился на широком, мощенном булыжником внутреннем дворе, где стояли
полицейские автомобили. Какой-то человек в резиновых сапогах мыл машину и не
обратил на меня никакого внимания, так что я беспрепятственно пересек двор и
нырнул в коридор, который вел в котельную. Тут пришлось на мгновение
задержаться, чтобы понять, куда двигаться дальше. Я проработал в Алексе
десять лет и хорошо помнил его углы и закоулки. Боялся я другого - встретить
кого-нибудь из знакомых. Я миновал котельную, открыл единственную дверь,
ведущую наружу, и спустился по маленькой лестнице в коридор, упиравшийся в
дверь морга.
Когда я вошел в служебный кабинет при морге, в нос мне сразу же ударило
чем-то кислым, напоминавшим запах влажного теплого мяса домашней птицы. В
сочетании с формальдегидом образовалась такая жуткая смесь, что меня чуть не
вырвало в ту же минуту. В кабинете стояли два стула и стол, и для случайного
посетителя не было никакого намека на то, что находилось там, за двойными
стеклянными дверями. Только запах и надпись на дверях "Морг. Вход воспрещен"
свидетельствовали о том, что здесь обитель смерти. Я с треском распахнул
двери и заглянул внутрь.
В центре мрачной сырой комнаты стоял операционный стол, на котором
лежал один труп. Две мраморные плиты по обеим сторонам грязного
керамического водостока были поставлены под небольшим углом, чтобы с них
стекала кровь, которую потом смывали водой из двух высоких журчащих кранов,
также расположенных с двух сторон.
На этом столе можно было одновременно вскрывать два трупа, но сейчас
здесь лежал только один труп мужчины, над которым склонился патологоанатом
со скальпелем. Рядом лежал хирургический инструмент, которым пилили кости.
Патологоанатом был хрупким человечком в очках, с редкими темными волосами,
высоким лбом и длинным крючковатым носом. Он носил аккуратно подстриженные
усы и бородку клинышком. Его ноги были обуты в резиновые сапоги, а на руки
надеты резиновые перчатки. Хотя одежду скрывал особый уплотненный фартук,
было заметно, что он при галстуке, а воротничок рубашки туго накрахмален.
Я осторожно прошел в комнату и с профессиональным любопытством стал
рассматривать труп. Подойдя поближе, я попытался определить, как погиб этот
мужчина. Я сразу понял, что тело долго лежало в воде, поскольку кожа набухла
и на руках и ногах полопалась - такое впечатление, будто на трупе были
перчатки и носки. Если отвлечься от этого обстоятельства, то тело выглядело
вполне сносно, чего нельзя было сказать о голове, совершенно черной. Лицо,
можно сказать, полностью отсутствовало. Голова этого человека напоминала
грязный футбольный мяч. При этом верхняя часть черепа была срезана, а мозг
удален. Он лежал в посудине, по форме напоминавшей почку, - словно гордиев
узел, связанный из мокрых веревок, - и дожидался, когда очередь дойдет до
него.
Привыкнув к тому, как выглядит смерть в самых чудовищных формах,
насмотревшись на трупы во всех видах, я смотрел теперь на мертвое
человеческое тело с таким же равнодушием, с каким люди, зайдя в магазин,