"Джек Керуак. Протекая сквозь... (Книга вторая)" - читать интересную книгу автора

в рясах монашеских все та же безнадежность. И нет успокоения в том чтобы
не увидеть более никогда Орлеанского моста. Самое лучшее что можно
сделать, это уподобиться ребенку.

56

Но мне ведь очень нравился Танжер, великолепные арабы никогда не глазевшие
на меня на улице, державшие свои глаза при себе (в отличие от Мексики,
которая вся из глаз), моя прекрасная мансарда с верандой на черепичной
крыше, выходившей на маленькие мечтательные испанско-марокканские домишки
и пасущуюся на пригорке стреноженную козу - С видом за этими крышами на
волшебную Бухту простирающуюся до самого окончательного Мыса, в ясные дни
гримасничающий вдали смутный Гибралтар - Солнечными утрами я сидел у себя
на веранде наслаждаясь свои-ми книгами, кефом и католическими колоколами -
И даже детскими баскетбольными играми, которые я мог наблюдать склонившись
и перегнув-шись - или посмотрев прямо вниз, и тогда мне был виден садик
Быка, его кошки, он сам призадумавшийся на минутку на солнышке - А
райскими звездными ночами я опирался на ограду крыши (бетонную) и смотрел
на море до тех пор пока и довольно часто не замечал мерцавшие корабли из
Касабланки, тогда я думал что путешествие это того стоило. Но теперь, на
опиумном передозе, в голове моей роились безрадостные мысли обо всей этой
Африке, всей Европе, всем мире - как-то так почувствовал я что нужны мне
только пшеничные хлопья с молоком у американского кухонного окна с
ветреными соснами, что-то вроде того, наверное это был призрак моего
американского детства - Должно быть многие американцы, которым вдруг
осточертели чужие страны, чувствуют такое детское стремление, как Вульф
вспомнивший вдруг лежа и мучаясь в оксфордской комнатушке одинокое
позвякивание бутылки молочника на рассвете в Северной Каролине, или
Хемингуэй увидевший внезапно осенние листья Анн Арбора в берлинском
борделе. Слезы Скотта Фитца, подступившие к его глазам в Испании при мысли
о старых отцовских башмаках в проеме дверей фермы. Турист Джонни Смит
просыпается пьяный в облезлом стамбульском отеле и плачет о воскресном
мороженом с содой в ричмонд-хиллском центре.
Так что когда Ирвин с Саймоном в конце концов прибыли для грандиозного
торжественного единения с нами в Африке, было уже поздно. Я все больше и
больше времени проводил у себя на мансарде читая книги издательства Ван
Вик Брукс (о жизни Уитмена, Брета Гарта, и даже Чарльза Нимрода из Южной
Каролины), чтобы почувствовать вкус дома, совершенно забывая как совсем
еще недавно уныло и безнадежно было мне там, потерянному как слезы в
Роаноке Рапидс20. Но именно с тех пор я утерял всякое стремление к
дальнейшему поиску во внешнем. Как сказал архиепископ Кентерберийский:
"Постоянная отчужденность, желание отойти от сущего, дабы обрести Господа
в мире и тишине", что более или менее описывает его собственные чувства (а
ведь был он еще и доктором Рамсеем, ученым) по поводу отстранения от этого
назойливого как слепень мира. В те времена я искренне поверил что
единственным достойным занятием в мире является молиться о благе всех, в
одиночестве. У меня было много мистических радостей на этой мансарде, даже
когда Бык или Ирвин уже ждали меня внизу, как тем утром например, когда я
почувствовал как весь мир живых струится в радости и все мертвое ликует.
Иногда я видел как священники разглядывают меня из окон семинарии, куда