"Джек Керуак. Протекая сквозь... (Книга вторая)" - читать интересную книгу автора

"Старший Холмс всегда объяснял Шерлоку как найти разгадку - Вроде как он
знал все что происходит в Лондоне"
"Неужто брат Шерлока Холмса никогда не одевал галстука и не отправлялся в
Клуб?"
"К ма-аамочке он отправлялся, знаа-ааете ли14", говорит Ирвин явно пытаясь
от меня отделаться, но теперь я понимаю что Бык это действительно такой
старший брат Шерлока Холмса в Лондоне, любитель побазарить с
бирмингемскими бандитами и поднабраться нового сленга, потому что он к
тому же еще лингвист и филолог интересующийся не только местными
диалектами Дерьмошира и всех прочих широв, но и самым новейшим сленгом. И
посреди телеги о своих приключениях в Бирме Джон Банкс, за мутнящими
оконный свет коньяком и кефом, отпускает изумительные словечки вроде "И
тут она ну давай мне шары языком наяривать"
"Шары наяривать?"
"Это в смысле что без кривенького, кексы!"15
"Ну и че дальше?" смеется Бык держась за живот, глаза его сверкают сейчас
нежно голубым светом хотя через пару мгновений он может направить на вас
ружье и сказать: - "Мне всегда хотелось взять его на Амазонку чтобы
расстрелять каждую десятую пиранью!"
"Эй, я еще не закончил историю про Бирму!" И так всегда, коньяк,
россказни, и временами я выходил в сад и наслаждался удивительной
лиловизной закатной бухты. Потом, когда Джон и другие raconteurs уходили,
мы с Быком бодро топали в лучший ресторан города на ужин, обычно это был
бифштекс с острым соусом по-овернски, или паскалев поллито по-ейски, или
еще что-то превосходное, с заплетающим язык кувшинчиком хорошего
французского вина, и Хаббард бросал куриные кости через плечо, по фигу
есть здесь в подвальчике Эль Панаме женщины или нет.
"Эй Бык, у тебя за спиной за столиком длинношеие парижанки в жемчугах"
"La belle gashe16", и хряп, куриной косточкой, "че?"
"Но они же пьют из высоких бокалов с тонкими ножками"
"Ох, да хорош меня парить своими мечтаниями, ты не в Новой Англии" но ему
никогда не бросить через плечо целую тарелку, как сделал однажды Жюльен в
1944-м, хрясь. Изысканным жестом он взрывает длиннющий косяк.
"А здесь не стремно курить?"
К десерту он заказывает бенедектин. Бог ты мой, ему скучно. "Когда ж сюда
приедет Ирвин?" Ирвин с Саймоном уже на пути сюда, на другом югославском
грузовозе, но грузовозе апрельском, когда не бывает штормов. Вернувшись в
мою комнату он внезапно вытаскивает свой бинокль и всматривается в море.
"Когда же он приедет?" И вдруг начинает плакать у меня на плече.
"Что случилось?"
"Просто и не знаю", - он плачет по настоящему, без всякого притворства. Он
был влюблен в Ирвина много лет, но если вы хотите знать мое мнение, как-то
странно все это было. Однажды я показал ему нарисованную Ирвином картинку,
два сердечка пронзенных стрелой Купидона, но по ошибке древко стрелы было
нарисовано торчащим только из одного сердца, и Хаббард завопил: "Вот оно!
Вот о чем я говорю!"
"И о чем это ты говоришь?"
"Что этот деспотичный тиран может полюбить только свой собственный образ"
"Что это еще за любовь такая между двумя взрослыми мужчинами" Это
произошло в 1954 году, когда я сидел дома с мамой, и вдруг звенит дверной