"Джек Керуак. Протекая сквозь... (Книга вторая)" - читать интересную книгу автора

валяя дурака до самой смерти и болтая о всяких дурацких чудесах". И
начинается наш старый спор о Самсаре и Нирване, хотя высочайшее
буддистское учение (то есть Махаяна) и утверждает что не существует
разницы между Самсарой (этим миром) и Нирваной (отсутствием мира), и
вполне может быть что так оно и есть. Ну и Хайдеггер этот еще, со своими
"сущностями" и "ничто". "А раз так", говорю я, "то я собираюсь спать
дальше".
"Но Самсара это же просто крестик загадочной отметины на поверхности
Нирваны - как ты можешь отвергать этот мир и не замечать его, как ты
пытаешься делать, хоть и довольно неудачно, ведь мир это оболочка твоих
истинных желаний и ты должен знать его!"
"И из этого следует что я должен трястись на вонючих автобусах в идиотский
университет со стадионом в форме сердечка или еще какой-нибудь хренью, так
что ли?"
"Но это же большой международный знаменитый университет, там куча врубных
чуваков27, анархистов, есть даже студенты из Дели и Москвы - "
"Так на хуй эту Москву!"
Тем временем ко мне на крышу забирается Лазарус таща за собой стул и груду
новехоньких книжек которые он вчера упросил Саймона ему купить (причем
довольно дорогих) (книг по рисованию и искусству) - Он ставит свой стул на
краю крыши, на солнышке, под хихиканье прачек, и начинает читать. Но не
успели мы с Ирвином в моей комнатушке закончить наш спор о Нирване, как он
встает со стула и спускается вниз оставив стул и книги на крыше - и
никогда больше даже не взглянув в их сторону.
"Это идиотизм!" кричу я. "Я поеду с тобой чтобы показать тебе Пирамиды
Теотиуакана или еще что-нибудь интересное, но не тащи меня на эту
дебильную экскурсию - " Но дело кончается тем что я иду с ними, потому что
мне интересно куда их понесет потом.
В конце концов, единственный смысл жизни или повести в том "Что же будет
потом?"

13

В их квартире на первом этаже творился полный бардак. Ирвин с Саймоном
спали на двуспальной кровати в единственной спальне. Лазарус спал на
хлипком диванчике в гостиной (по своему обыкновению, закутавшись в
единственную простыню подогнутую со всех сторон, как мумия), и Рафаэль у
противоположной стены на другом диванчике и того короче, свернувшись на
нем не снимая всех своих одежек, маленькой печальной но горделивой кучкой.
И кухня была уже завалена всеми этими манго, бананами, апельсинами,
стручками гороха гарбанзо, яблоками, капустой и кастрюлями купленными нами
вчера на рынках Мехико.
Я всегда сидел там с банкой пива в руке наблюдая за ними. И стоило мне
свернуть косяк, как они немедленно выкуривали его, впрочем не произнося
при этом ни слова.
"Я хочу ростбиф!" заорал Рафаэль просыпаясь на своем диванчике. "Где тут у
них мясо? В этой Мексике смерти должна быть куча мяса!"
"Сначала мы едем в университет!"
"А я сначала хочу мяса! С чесноком!"
"Рафаэль!", кричу я, "когда мы вернемся из этого ирвиновского университета