"Этгар Керет. ЯОн" - читать интересную книгу автора

купить ему какую-то игру и угрожающего выброситься через перила второго
этажа.
- Эй ты, шантажист! - крикнул он снизу мальчишке. - Прыгай! Докажи, что
ты мужик! - и сразу же удрал оттуда, пока истеричная мамочка не привела
охранника.
Следующей ночью ему приснился сон, будто он толкает свою девушку на
ступеньках, чтобы она выкинула. А может, это был и не сон, просто мысль,
мелькнувшая в голове, когда они вышли проветриться. И он стал думать, что
это не дело, что он должен что-нибудь предпринять. Что-нибудь серьезное! Не
просто поговорить с мамой или даже с бабушкой, а что-нибудь такое, для чего
потребуется не меньше, чем посетить прабабушку.
Прабабушка была так стара, что даже неудобно было спрашивать, сколько
ей лет, и если и было что-нибудь, что она ненавидела, так это гостей. Целый
день она сидела дома и только и делала, что глотала телесериалы, и даже если
и соглашалась, чтоб кто-нибудь пришел навестить ее, все равно была не в
состоянии выключить телевизор.
- Бабушка, я боюсь, - плакался он на диване в салоне, - ты даже не
представляешь, как я боюсь.
- Чего? - спросила бабушка и продолжила разглядывать какого-то усатого
Виктора, который как раз рассказывал там одной, завернутой в полотенце, что
он, собственно, и есть ее отец.
- Не знаю! - бормотал я, - боюсь, что родится что-то такое, чего я
вообще не хотел.
- Слушай-ка внимательно, правнучек, - сказала бабушка, покачивая
головой в такт финальной мелодии серии. - Дождись ночью, когда она уснет, и
ляг так, чтобы твоя голова была рядом с ее животом. Тогда все твои сны
перейдут из твоей головы прямо ей в живот.
Он кивнул, хотя не совсем понял, но бабушка объяснила:
- Сон - это, по сути, сильное желание. Такое сильное, что его даже
нельзя высказать словами. А сейчас, у зародыша в животе, у него ни о чем
знаний нет, он их только получает. То, о чем ты будешь мечтать или видеть во
сне, это и есть то, что будет, без дураков.
С тех пор каждую ночь он спал головой к ее животу, который все рос и
рос. Своих снов он не помнил, но готов был поклясться, что они были
хорошими. Он не помнил, чтоб когда-нибудь в жизни спал так спокойно, не
вставая даже в туалет. Его жена не очень понимала, почему это утром он лежит
в такой смешной позе, но довольствовалась тем, что он снова был спокоен. Он
оставался спокойным все время, вплоть до родильной палаты. Это не значит,
что ему было все равно или еще что, нет, он как раз даже очень был в
эпицентре событий, только место страха у него заняли ожидание и надежда. И
даже когда врач-акушер о чем-то стал шептаться с сестрами, а потом
нерешительно подошел к нему, даже и тогда он ни на секунду не утратил веры,
что все будет хорошо.
И, наконец, родилась у них лошадка пони, вернее, жеребенок. Они назвали
его Хэми, по имени одного бизнесмена, очень удачливого, полюбившегося
бабушке своими растянутыми выступлениями по телевизору, и растили его с
большой любовью. По субботам они ездили на нем в Национальный парк и играли
в разные игры, в основном, в ковбоев и индейцев. После родов у нее долгое
время была депрессия, и хотя они никогда не говорили об этом, он знал, что
как бы она не любила Хэми, но в глубине души хотела чего-то другого.