"Гарри Кемельман. Пятница, когда раввин заспался " - читать интересную книгу автора

ходило в шедер или даже воскресную школу. Как вы думаете, легко ли мне было
основать тут храм? Тогда здесь жило с полсотни еврейских семейств, но все
равно, когда умер мистер Леви, каких мучений мне стоило собрать миньян,
чтобы его родные могли прочесть Кадиш. Я лично посетил все еврейские дома в
Барнардз-Кроссинг. А какая была жизнь. Некоторые вскладчину покупали
машины, чтобы возить детей в воскресную школу в Линн. Другие выписывали
учителя сюда, чтобы готовить мальчиков к бар-мицва, а потом соседи
созванивались и возили его из дома в дом, передавая по цепочке. Я первым
делом стал ратовать за создание еврейской школы, чтобы мы могли проводить
праздничные богослужения в её здании. Кое-кто считал, что это слишком
дорого, иные не хотели, чтобы их дети посещали днем специальную школу и
чувствовали себя обособленными от других. Но мало-помалу я их убедил.
Раздобыл сметы, расценки, чертежи, и в конце концов мы купили здание. Это
было как чудо. По вечерам и воскресным дням там, бывало, собирались все.
Женщины приходили в брюках, мужчины - в комбинезонах, и все работали
вместе - чистили, красили, починяли. Тогда у нас не было ни клик, ни
партий. Все хотели одного и того же и добивались цели объединенными
усилиями. Этим молодым людям недоставало знаний, большинство не умело даже
молиться на иврите. Но какой был дух!
Помню наши первые службы в дни Великих праздников. Я одолжил скрижаль
в синагоге в Линне, был предводителем и чтецом, даже произнес короткую
проповедь. В Судный день мне немного помог ректор еврейской школы, но
основную работу я сделал сам. Провозился целый день, да ещё на голодный
желудок. Я уже немолод, и жена беспокоится. Но никогда мне не было так
радостно, как в ту пору. Какой дивный дух царил здесь! Вот были годы!
- А что произошло потом? - поинтересовалась супруга раввина.
Вассерман криво усмехнулся.
- Мы начали разрастаться. В Барнардз-Кроссинг стали селиться евреи.
Мне приятно думать, что их привлекли школа и храм. Когда тут жило пятьдесят
семейств, все друг друга знали, и любые разногласия можно было уладить в
личной беседе. Но если число семей переваливает за три сотни, как сейчас,
все меняется. Люди обособлены, разбиваются на группы, которые даже не знают
друг о друге. Возьмите Бекера сотоварищи, Перлштейнов и Корбов с
Гроув-Пойнт. Все они держатся особняком. Бекер - неплохой человек, даже, я
бы сказал, очень хороший, как и все те, кого я упомянул. Но их мнения
отличны от наших с вами. С их точки зрения, чем больше и влиятельнее храм,
тем лучше.
- Но, раз они платят, стало быть, им и заказывать музыку, - заметил
раввин.
- Храм и община куда важнее горстки щедрых благодетелей, - отвечал
Вассерман. - Любой храм...
Но тут кто-то позвонил в дверь, и он умолк. Раввин пошел открывать.
За порогом стоял Стенли.
- Вы ведь совсем извелись, дожидаясь этих книжек, рабби, - начал
он. - Вот я и решил заглянуть к вам по пути домой, сообщить, что они
прибыли. Здоровенный дощатый ящик. Я отнес его к вам в кабинет и снял
крышку.
Поблагодарив Стенли, раввин вернулся в гостиную. Он едва скрывал
возбуждение.
- Мириам, мои книги приехали.