"Джонатан Келлерман. Книга убийств ("Алекс Делавэр") " - читать интересную книгу автора

рукой лицо и никак не мог остановиться.
Потом он весь напрягся, и Элмер решил, что, кажется, пришла и ему пора
расстаться с ужином.
Интересно, подумал Элмер, давно ли он работает в полиции и сумеет ли
сдержать рвоту? А если все-таки не сумеет, хватит ли ему сообразительности
отойти подальше от тела, как сделал сам Элмер.
Потому что этот детектив был явно зеленым новичком.


ГЛАВА 6

В Азии было проще.
В войне, даже самой жестокой, нет ничего личного: людей, точно пешки,
передвигают по игровому полю, ты стреляешь по теням или жалким хижинам,
делая вид, что в них никого нет, и каждый день надеешься, что не будешь той
самой фигурой, которую сбрасывают с доски. Как только человек получает
статус Врага, ты можешь совершенно спокойно стрелять ему в ноги, вспороть
живот или сжечь напалмом его детей - тебе даже имени его знать не нужно. В
самые мерзкие мгновения войны ты знаешь, что потом все будет хорошо -
достаточно вспомнить Германию, да и всю остальную Европу.
Его отец, родившийся в Омахе, дружбу с фрицами считал возмутительным
непотребством. Всякий раз, когда папаша Майло видел "вонючего хиппи в
гитлеровской машине, похожей на жука", он поджимал губы и хмурился. Но Майло
достаточно хорошо разбирался в истории, чтобы понимать: мир так же
неизбежен, как война, и, хотя это кажется совсем уж неправдоподобным,
когда-нибудь американцы будут отправляться в отпуск в Ханой.
Раны, нанесенные войной, рано или поздно затягивались, потому что в них
не было ничего личного. Да, конечно, вряд ли он когда-нибудь забудет то
жуткое ощущение, которое испытал, когда кишки выскальзывали из его пальцев,
но воспоминание наверняка потускнеет...
Но такое... это было очень личным. Превратить человека в кусок мяса, в
мусор, лишить его всего человеческого...
Майло сделал глубокий вдох, застегнул пиджак и заставил себя еще раз
взглянуть на труп. Сколько же ей лет - семнадцать или восемнадцать? Только
руки гладкие и белые, безупречные, были не перепачканы кровью. Тонкие
пальцы, ногти с розовым лаком. Судя по всему - хотя сказать наверняка очень
трудно из-за того, что с ней сотворили, - девушка была хорошенькая.
Ни капли крови на руках. Она даже не пыталась защищаться...
Девушка словно заморожена во времени, уничтожена - будто блестящие
маленькие часики, растоптанные чьей-то ногой.
Даже после смерти ее не оставили в покое. Убийца согнул ее ноги в
коленях и раздвинул.
А потом бросил лежать на земле, как свергнутую с пьедестала уродливую
статую.
Помощник медэксперта сказал "множественные ранения", как будто нужно
быть специалистом, чтобы это понять.
Швинн приказал Майло сосчитать раны, но задача оказалась не из простых.
Колотые и резаные раны - это понятно, а вот как относиться к ожогам на
запястьях и щиколотках? И как классифицировать ярко-красную полосу на шее?
Швинн ушел за своим фотоаппаратом - словно фотограф-энтузиаст, - да Майло и