"Джонатан Келлерман. Дьявольский вальс ("Алекс Делавэр") " - читать интересную книгу автора

навязчивых воспоминаний. - Проще говоря, такого не пожелал бы своему
злейшему врагу. - Он ткнул пальцем в кнопку лифта, посмотрел на часы. -
Похоже, мы перехватили лифт, доктор... Как бы то ни было, мы с Синди начали
приходить в себя. Собрались с силами и радовались появлению Кэсси, как
вдруг случилось это... Невероятно.
Подошел лифт. Вышли два любителя сорить обертками от конфет и врач. Мы
вошли. Чип нажал кнопку цокольного этажа и прислонился к задней стенке
кабины.
- Невозможно угадать, что подбросит тебе жизнь в следующую минуту, -
продолжал он. - Я всегда был упрямым. Может быть, даже излишне.
Непереносимым индивидуалистом. Возможно, потому, что с раннего возраста
меня заставляли быть таким, как все. Но со временем я понял, что весьма
консервативен. Примирился с житейской мудростью: живи, как все, по
правилам, и со временем все образуется. Безнадежно наивно, конечно. Но
привыкаешь к определенному образу мыслей, он кажется тебе правильным, и ты
следуешь ему. Думаю, это такое же приемлемое определение веры, как и любое
другое. Но я быстро теряю ее.
Лифт остановился на четвертом этаже. Вошли женщина за пятьдесят,
похожая на испанку, и мальчик лет десяти. Мальчик невысокий, коренастый, в
очках. На туповатом лице безошибочные признаки болезни Дауна. Чип улыбнулся
им. Мальчик, казалось, даже не заметил. Женщина выглядела очень усталой.
Все молчали. Эта пара вышла на третьем.
Дверь закрылась, а Чип продолжал смотреть на нее. Когда лифт тронулся,
он проговорил:
- Вот, например, эта бедная женщина. Она не ожидала этого - такого
позднего ребенка, а теперь вынуждена нянчиться с ним до конца дней.
Подобные вещи способны перевернуть все наше мировоззрение. Именно это
случилось со мной - все взгляды на смысл иметь детей. Никакой веры в
счастливый конец. - Он обернулся ко мне. В синевато-серых глазах сквозила
ярость. - Я очень надеюсь, что вы будете в состоянии помочь Кассандре. Уж
если ей приходится подвергаться всем этим мучениям, пусть хотя бы ей не
будет так больно.
Лифт достиг цокольного этажа. Двери открылись, и Чип моментально
исчез.


* * *

Я вернулся в отделение общей педиатрии. Стефани проводила осмотр в
одном из кабинетов, и мне пришлось подождать. Через несколько минут она
вышла в сопровождении огромной чернокожей женщины и девочки лет пяти. На
девочке было платье в красный горошек. Черная как уголь, тугие мелкие
косички и прелестные африканские черты лица. Одной ручонкой она вцепилась в
руку Стефани, а другой держала леденец на палочке. На щечке остался след
слезинки - лак на черном дереве. На сгибе руки наклеен кружок розового
лейкопластыря.
- Ты держалась молодцом, Тоня, - говорила ей Стефани и, увидев меня,
беззвучно изобразила губами: "В мой кабинет" и вновь обратилась к девочке.
Я отправился в кабинет. Томик стихов Байрона вернулся на свое место на
полке, его позолоченный корешок выделялся на фоне журналов.