"Владимир Келер. Сергей Вавилов ("Жизнь замечательных людей" #322) " - читать интересную книгу автора

записную книжку, а потом и в книгу "Глаз и Солнце" слова древнефиванского
гимна:

Как прекрасны оба глаза Амона-Ра,

тут же поясняя, что под очами бога подразумевались Солнце и Луна.
Сергей Иванович сам переводит с латинского языка "Оптику" и "Лекции по
оптике" Ньютона. Он изучает все, что сказали о свете Лукреций и Галилей,
подробно комментирует эти высказывания.
Не остаются в стороне поэты и прозаики. Ученый прекрасно знает, что
писали на его излюбленную тему Фет и Гете, Пушкин и Тютчев, позднее -
Есенин. Конечно, ему известны строки из воспоминаний Горького о Чехове, где
говорится: "Я видел, как А. Чехов, сидя в саду у себя, ловил шляпой
солнечный луч и пытался - совершенно безуспешно - надеть его на голову
вместе со шляпой". Вавилов сопровождает эти слова комментарием: "Ловля света
шляпой едва ли менее странна, чем солнечные руки Атона".
Сергей Иванович удивляется поступку Чехова, а между тем милые
чудачества, связанные со светом, были и у самого Вавилова.
Ольга Михайловна рассказывала автору этих строк:
- Сергей Иванович страшно любил светлые предметы. Как-то раз он принес
небольшую бумажку, пропитанную люминесцирующим составом, и велел сделать из
нее абажур на лампу. Он как ребенок радовался потом ее свечению.
Или вот пример. Летом мы собирали светлячков и приносили их на дачу
домой. Мы сажали их на клумбы, и муж заставлял меня их каждый день
пересчитывать. Возвращаясь вечером домой, он первым делом спрашивал: "Все
целы?"
В двадцатых годах летом мы жили иногда в селе Ильинском. Оттуда чудная
аллея вела к Архангельскому. Мы каждый вечер ходили по ней смотреть закат
солнца. Когда мы возвращались, аллея нас встречала сумраком. Однажды на
обратном пути Сергей Иванович вынул из кармана стеклянную трубку с
фосфорами. На сумеречном небе она казалась каким-то светящимся чудом. Мы
долго любовались ею.
По словам О. М. Вавиловой, Сергей Иванович совершенно не выносил
задернутых занавесок. Он требовал, чтобы их держали открытыми и ночью, чтобы
они не заслоняли уличного света или света луны.
Желание узнать возможно больше о всем, так или иначе затрагивающем его
специальность, приводит ученого и в область филологии. Он отмечает с
интересом в одной из своих работ, что "самое слово "луч" значит "стрела" и
что "от того же корня лук - орудие и лук стрельчатое растение"".
Один из сотрудников Академии наук, профессор Н. И. Идельсон, хорошо
подметил эту "оптическую универсальность" Вавилова.
"Думается нам, - писал он, - что только высокая культура Сергея
Ивановича Вавилова - философская, научная, историческая и даже
филологическая - могла дать ему возможность и в истории науки и в ее
предыстории черпать эти ясные и глубокие образцы, вершины творчества
бесконечно далеких от нас поколений".

* * *

Был октябрь 1922 года. Ежась от холодного, пронизывающего ветра