"Владимир Келер. Сергей Вавилов ("Жизнь замечательных людей" #322) " - читать интересную книгу автора

ученый, а "мэтр" уходит от науки".

И дальше:

""У ворот" кажется самой лучшей сценой всего Фауста. Народ, люди с
их нормальным сознанием в меру житейских надобностей. Народ в праздник - все
стремления, желания налицо. Девки, бюргеры, студенты, солдаты, кратко и
блестяще изображенные. Народ, на котором земля стоит. И рядом Фауст, на
которого смотрят почти как на полубога. Сознание большое, но сознание
беспомощности, бессилия. Рядом Вагнер - ученый-ремесленник, науку двигающий,
но сознание которого намного выше, а пожалуй, и ниже бюргерского. И в конце
магия. Дух и черный пудель.
Эту сцену можно читать сотни раз, без конца. Это и есть ключ к
Фаусту-ученому. Природа - люди - великое сознание - магия".

Как итог раздумий двух периодов, двух войн - самые последние строки
записей. Проникновенные, полные глубокого смысла, ясные и сильные слова:

"Фауст - трагедия о действии, а не о мысли, не об ученом, а о
человеке. Наука отбрасывается с самого начала. Вместо нее магия, простое и
бесстыдное средство овладеть большим. Почти воровство.
Йошкар-Ола, 22 января, 9 ч. вечера".

* * *

Почему война два раза вызывала у Вавилова раздумья о Фаусте? Какая
странная ассоциация присутствовала здесь и волновала автора записок?
Уместно ли при зареве пожаров рассуждать о назначении ученого?
Быть может, физик-мыслитель видел здесь символическое
противопоставление: творчества и разрушения, разума и безумия, добра и зла,
человечности и жестокости, концентрации духовной мощи и ее распада? Но если
видел, то почему такое именно противопоставление его влекло и мучило всего
сильнее?
На все эти вопросы - и связанные с ними - должен ответить будущий
исследователь. В данной книге неуместно останавливаться на них подробнее.

* * *

Наступил февраль 1917 года. Рухнул прогнивший царский строй, и в стране
установилось странное, противоречивое двоевластие. С одной стороны,
государство как будто возглавилось буржуазным правительством, сперва
Временным правительством под председательством князя Г. Е. Львова, потом - с
сентября - "Директорией" во главе с А. Ф. Керенским. С другой стороны, более
реальным образом им - государством - управляла революционно-демократическая
диктатура пролетариата и крестьянства в лице Советов рабочих и солдатских
депутатов.
Соглашательские партии выдвинули тезис о том, что война после свержения
самодержавия перестала носить для России империалистический характер и что
возникла необходимость защищать революционное отечество и завоеванные
свободы от реакционных монархий - Германии и Австро-Венгрии, Многие