"Сюльви Кекконен. Амалия " - читать интересную книгу автора

- Неужели ты думаешь, что я это пойму?
- Конечно, ведь это же чистый финский язык, - спокойно отвечает
Пааво. - Тут каждое слово по-фински. Если эти книги тебе не понравятся,
выбери себе из библиотеки Ээвала другие. Там есть и научно-популярные, есть
и поэзия. Эйно Лейно* и Ларин-Кюэсти** тебя, наверно, увлекут.
______________
* Лейно Эйно (1876-1926) - финский писатель, пользовавшийся сюжетами
и приемами народного творчества.
** Ларин-Кюэсти (Каарло Кюэсти Ларссон; 1873-1948) - финский поэт,
драматург, новеллист, автор рассказов из народной жизни.

Амалия слишком возбуждена. Она продолжает:
- Как ты можешь говорить, что я все понимаю на чистом финском языке!
Вчера я даже не поняла ни слова из того, что говорил священник. И что за
молитвы пели... А может быть, это даже и не молитвы... Я даже не знаю, кого
хоронили в этих гробах! Они стояли на носилках, а крышки их были плотно
привинчены... И тот гроб, на котором стояло имя Таави, тоже был наглухо
закрыт.
Тут голос у Амалии срывается, и она с плачем бросается на кровать.
Молча смотрит Пааво на плачущую сестру. Он ждал этих слез, ждал с надеждой.
Он садится на край ее постели, поворачивает к себе заплаканное лицо сестры и
вытирает его своим большим носовым платком. Вытирает так же, как утирал
слезы Амалии, когда маленькая сестренка расшибла себе лоб на пороге хлева.

7

Война кончилась. Амалия услышала это по радио. Пришла послушать
известие и Старуха, зашли и вовсе незнакомые люди, которые увидели антенну
над крышей Ийккала. Множество разных слухов идет отовсюду, и лишь по радио
можно узнать, каково же действительное положение дел. Амалия остерегается
принимать участие в разговорах. Споры разгораются, мнения расходятся - война
так или иначе коснулась многих. Амалия тоже пострадала от войны. Но все-таки
она хоть осталась на месте. По-прежнему Старуха частенько наведывается в
деревню. Она пересчитывает всех погибших воинов их общины, точно
какой-нибудь заштатный статистик. Уцелели сыновья Хукканена - все трое. "Это
знак свыше", - вздыхает Старуха. Правда, после смерти Таави она избегает
говорить о страшном суде. Слишком уж больно задело ее, когда во время
похорон Таави кто-то крикнул: "Они не в вере умерли!" На обратном пути из
деревни она обычно заходит в Ийккала - отдохнуть, выкурить трубочку и
подумать о своем "младшеньком". Вздыхая, Старуха присаживается на скамью у
теплой печи, потирает узловатые руки и выдумывает разные случаи, которые
вполне могли бы привести Таави перед смертью на путь веры. Затуманенными
глазами умоляет она невестку поддержать эти фантазии. Амалия слушает, затем
говорит, успокаивая:
- Нельзя тревожить умершего ни речами, ни мысленными заклинаниями. Ведь
живым лишь одно известно: усопшего благословили на вечное упокоение.
- Благословили, благословили, - кивает головой Старуха, и Амалия не
понимает, хочет ли она этим благословить сына или снова думает о том, что ее
мучает.
Выпив кофе, Старуха становится веселее. Она расспрашивает о новостях и