"Елена Кейс. Ты должна это все забыть" - читать интересную книгу автора

улыбается и говорит: "Какая замечательная бумажка есть у моей девочки.
Покажи скорее дедушке. Ай-я-яй, какая прелесть!"
Работа в НИИ меня не увлекала. Очевидно, сказался тот насильственный
метод, заставивший меня очутиться именно в этой лаборатории. Мое
представление о "свободе выбора", хоть и ограниченное с самого начала
определенными рамками, но принятое мной, как необходимое условие выживания,
потерпело фиаско. До этого я представляла себя пловцом, мечтающем об
открытом море, но вынужденным довольствоваться бассейном. Из бассейна меня
пересадили в аквариум. Результатом явилось мое отношение к работе. Я
исправно выполняла порученные задания, с нетерпением смотрела на часы и, не
задерживаясь ни на минуту после рабочего дня, с удовольствием убегала домой.
Примерно через год такой однообразной и нудной деятельности я заметила
неравнодушное к себе отношение со стороны моего бывшего руководителя диплома
Анри Петровича. Собственно, заметила даже не я. Сказала мне об этом, хитро
улыбаясь, моя сотрудница и приятельница по работе. Ее намек показался мне
смехотворным. Однако через некоторое время я обратила внимание, что Анри
Петрович буквально не отходит от меня ни на шаг. А когда я обнаружила, что
он провожает меня до самого дома, следуя на почтительном расстоянии, я
поняла, что намек моей приятельницы имел под собой почву. И хотя Анри
Петрович был человеком неженатым, я, помня урок с Бобом, всячески избегала
его.
Так прошло два года моего пребывания в лаборатории. Однажды,
возвратившись из очередного отпуска на работу, я нашла в своем рабочем столе
тетрадку, исписанную мелким почерком. Это было признание в любви, записанное
в виде дневника, фиксирующее страдания человека день за днем в период моего
отсутствия. Я прочитала эту исповедь, и вполне естественное чувство
удовлетворенного женского самолюбия было заглушено сопричастностью к горю
другого человека. Состоялся серьезный разговор. Я честно объяснила свою
позицию. Но разве можно в чем-нибудь переубедить влюбленного человека? Он
всегда уверен, что его чувство сильнее всех преград.
Когда Лариске исполнилось два года, мы с Анри Петровичем уехали в
месячную командировку в Крым. Там находилась база нашего института, где
велось наблюдение за сигналами из космоса с помощью гигантского
радиотелескопа. Я страшно не хотела уезжать. Во-первых, из-за Лариски, а
во-вторых, я была уже не маленькая, глупенькая девочка и прекрасно понимала,
чем может быть чревата такая поездка. Была весна 1969 года. В поезде мне
было грустно, и перед моими глазами стояла Ларискина заплаканная мордочка, а
в ушах - ее горький плач: "Леночка, не уж-ж-ай, не уж-ж-ай!"
В Крыму мы поселились в старом замке на горе, который прозаически был
переоборудован в гостиницу базы. Моя жизнь стала напоминать мне жизнь
разорившейся герцогини: замок разрушен, средств нет, но почестей - как в
старые добрые времена. Каждое мое желание предупреждалось еще до того, как я
сама осознавала, что оно у меня есть. Анри Петрович выполнял двойную работу,
давая мне возможность отсыпаться и наслаждаться природой. Чтобы мне не было
скучно в его отсутствие, он притащил мне откуда-то ежа, с которым я
забавлялась днем и который своим неумолчным топотом не давал мне спать
ночью. Моя комната утопала в цветах, аромат которых можно было уловить даже
на улице.
Примерно через две недели Анри Петрович не выдержал. Вечером он подошел
ко мне, и намерения его никаких сомнений не вызывали. Он обнял меня и