"Пол Керни. Путь к Вавилону" - читать интересную книгу автора

скрюченные, даже под одеялом заметно. Теперь в них больше металла, чем
костей. Мы его соберем, будет как новенький, даже лучше, чем было...
Давай-ка следующего; этому ноги мы вставили.
Ладно, еще часок чудного южного воздуха, а потом сестра Бисби Волосатые
Руки, - Та-Кого-Нужно-Слушаться-Беспрекословно, - оттащит тебя на ланч
местных гурманов: парные котлетки с фруктовым пюре. Или - если повар
настроен на авантюры - может быть, небольшой такой бифштекс или жареные
почки с деликатной капелькой кетчупа. А потом мы отъедем в салон, нюхнем
ихнего ликерчику, хлопнем наших болеутоляющих и будем ждать ужина, после
которого весело отмаршируем в постельку. Жизнь замшелого сквайра из
глубинки.
Подожди-ка минуточку, а вот и Моулси, полоумный старикашка, идет
поздороваться. Невменяемый абсолютно. И единственный, кто со мной
разговаривает. Ну, привет, Моулси. Так на какой мы сегодня планете?
Лицо старикана похоже на мятый коврик, красное, что печеное яблоко, но
с сияющими голубыми глазами, - голубыми, как озеро под безоблачным небом.
Он немного пожевал пустым ртом, потом скосил глаза и прошептал:
- Стало быть, вы не исчезли. Вы еще здесь?
Нет, старый дурак. Меня нет. Я - глюк.
- Я почему, знаете, спрашиваю: я подумал, что теперь вы ведь можете в
любой день сорваться, и что тогда будет там... Ведь вы же там были. - Еще
понизив голос, он украдкой огляделся. - Только мы с вами знаем. - В его
голосе, огрубелом от виски, явственно проскальзывал акцент шотландских
горцев и какой-то еще другой, неуловимый. - Мы с вами там были, и там оно
все и есть.
Когда-нибудь, Моулси, я как следует врежу по твоему большому красному
носу. Ты достал меня. Ты и твои чертовы кельтские сумерки. Пропитанный
спиртным жук навозный, который зажился на этом свете.
- Но вы не волнуйтесь. Я знаю, вы никому не скажете. Вы ведь вообще
говорить не можете. Я знаю. Вот почему никто с вами не разговаривает. Они
считают, что у вас крыша поехала вместе с голосом... и у меня тоже, они
считают. - Он хохотнул, и молодые, озорные искорки мелькнули в его глазах.
- Ну да ладно. Мы пока сохраним наш секрет, да, мистер Ривен? Какое-то
время? Пока время есть, время терпит... - он вдруг умолк. - Что-то в
последние дни в голове у меня все смешалось, в старой моей голове. Там, на
Скае, в Мингнише было лучше... ветер, соленый запах моря. Лучше, чем дома,
у меня дома.
Угу. Тебе, может быть, там и лучше. Но я уже вряд ли вернусь домой.
- Я испаряюсь. Мне уже пора. Эти проклятые санитарки... - И он
отправился прочь, через лужайку, к больничному комплексу.
Пока время есть, время терпит.
При помощи движка и здоровой руки Ривену удалось вырулить кресло
обратно во внутренний двор, хотя к тому времени, когда он добрался наконец
туда, голова его так болела, что, казалось, взорвется. Все правильно,
сволочи, все путем; и не вздумайте мне помогать. А то еще будет у вас
обострение язвы...
Черт возьми, башка прямо раскалывается. Держу пари, череп сейчас
треснет.
Пациенты уже подтягивались к корпусам. Время ланча. Пригревало осеннее
солнце, а внизу, где блестела полоска реки, ивы клонились к воде. Ветви их