"Пол Керни. Иное царство [NF]" - читать интересную книгу автора

лоб, и глаза - серые, как море, фамильная черта семьи Фей. Когда он,
начищенный и приглаженный, являлся на танцы, которые в конце каждого
месяца устраивались в зале при церкви, девушки липли к нему, точно мухи к
меду. Но он словно бы не замечал их, а думал только о ферме, придумывал
способы улучшить то то, то это, частенько в полном противоречии со
взглядами отца. Майкл однажды утром услышал, как работники прохаживались
на его счет: уж очень Шон выламывается под джентльмена, а один хихикая
добавил, что лезь к нему девки, как к Шону, его Джон Томас к этому времени
истерся бы в пуговичку. Каким-то образом Майкл понял, что за столом лучше
этого не повторять, хотя и подумывал порасспросить тетю Розу, которая
часто удила с ним в речке, а когда грохотал гром, брала его к себе в
постель.
Заскрипели отодвигаемые стулья, раздались приглушенные рыгания.
(Бабушка еще не вернулась из кухни, а то бы они не посмели.) Табачный дым
завивался голубыми струйками в свете керосиновых ламп. С потолка сиротливо
свисала электрическая лампочка, но ее зажигали лишь в особых случаях. И к
тому же бабушка с дедушкой терпеть ее не могли. Души в ней нет, говорили
они, и продолжали с наступлением сумерек зажигать керосиновые, не слушая
возражения своих детей. Электричество приберегалось для гостей.
Работники пожелали им доброй ночи и отправились по домам, нахлобучив
кепки на головы, едва вышли за дверь, и втягивая носами воздух в мерцании
звезд. Двоим-троим предстояло съесть ужин, состряпанный их женами, но
остальные были холостяки и возвращались либо в пустые, либо в родительские
дома. В это время года их на ферме собиралось много - шел сенокос,
приближалась жатва. Оставшиеся на кухне слышали царапание и шуршание
велосипедов, которые весь день прислонялись к стене, а потом дверь
закрылась, и тетя Рейчел начала задергивать занавески на ночь.
Демон выбрался из-под стола и с довольным вздохом плюхнулся возле
плиты. Старик Муллан раскурил трубку и сел напротив дедушки Майкла с
кожаной уздечкой, которую натирал мылом. Это была его привилегия: он ведь
работал у Феев с первой мировой, когда вернулся из Фландрии, припадая на
одну ногу, совсем еще молодым парнем.
Из судомойной доносился стук тарелок и женские голоса. Майкл
почувствовал, что у него слипаются глаза. Может, завтра рассказать
кому-нибудь, рассказать, что у реки прячутся террористы с лисьими мордами,
ждут, когда можно будет взорвать всех. Но здесь в надежном убежище дома он
уже не был так уж уверен, что видел их на самом деле. Может, ему
приснилось. Он зевнул, и тут же тетя Роза ухватила его.
- Ты уж совсем спишь в своей ночной рубашке. Вон как зеваешь. Пора в
постельку, Майкл.
Он сонно заспорил, но она стянула его со стула и взяла за руку. Дедушка
кивнул ему над трубкой и "Айриш филд", бабушка поцеловала его в лоб, а
дядя Шон рассеянно ему помахал. Старик Муллан ограничился тем, что на
секунду перестал намыливать уздечку. Роза втащила его вверх по лестнице,
ни на секунду не умолкая. Он любил слушать, как она говорит, особенно в
громовые ночи, когда он забирался в ее объятия на постели, пахнущей
девочкой. Она болтала, чтобы гром его не пугал, хотя сама гром любила. У
нее от него волосы потрескивают, объясняла она.
Вдруг он сообразил, что она спрашивает, отчего он так перемазался, что
с ним произошло. Он ответил, что упал - поскользнулся и скатился к реке.