"Джакомо Казанова. Мемуары " - читать интересную книгу автора

худшего наказания я не мог для нее придумать.
Все осталось по-прежнему, но такая, иссушающая меня, жизнь не могла
длиться долго. Ведь я был создан для того, чтобы наслаждаться с любовницей и
быть с ней счастливым. Не зная, что предпринять, я окунулся в игру и почти
всегда выигрывал; несмотря на это, тоска буквально пожирала меня, я худел на
глазах.
В День Всех Святых 1753 года, когда, отслушав мессу, я собирался сесть
в гондолу, проходившая мимо меня женщина, схожая с Лаурой и обликом и,
очевидно, родом занятий, взглянула на меня и обронила к моим ногам письмо.
Увидев, что я его поднял, она спокойно проследовала своим путем. Письмо было
без адреса и запечатано... Как только я сел в гондолу, я сломал печать и
прочел следующее:
"Монахиня, которая уже два месяца с лишним наблюдает Вас на праздниках
в нашей церкви, хотела бы познакомиться с Вами. Брошюра, оброненная Вами,
случайно попала к ней в руки и дала понять, что Вы знаете французский язык,
но, если пожелаете, можете отвечать по-итальянски, так как необходимы прежде
всего ясность и точность выражения. Она не приглашает Вас вызвать ее в
приемную, ей хочется, чтобы до первого разговора между Вами, Вы могли бы
увидеть ее. Поэтому она назовет Вам даму, которую Вы сможете сопровождать во
время визита в монастырь. Эта дама Вас не знает, и ей не надо будет
представлять Вас, если Вы захотите остаться неузнанным.
Если Вы считаете, что такая манера знакомства не годится, монахиня
приглашает Вас в казино в Мурано, где Вы найдите ее одну в первом часу ночи
того дня, какой Вам угодно будет назначить. Вы можете остаться с ней ужинать
или покинуть ее через четверть часа, если Вас ждут другие дела.
Может быть, Вы предпочитаете поужинать с нею в Венеции? Назначьте тогда
день, час и место, куда она могла бы явиться. Она прибудет туда в гондоле и
под маской. Будьте только на набережной один, надев маску и держа в руке
фонарь.
Я знаю, что Вы ответите мне и Вы догадываетесь, с каким нетерпением я
жду ответа. Прошу Вас вручить его завтра той же, что передала Вам мое
письмо. Вы найдете ее за час до полудня в левом приделе церкви Сан-Канчиано.
Поверьте, что, не предполагай я в Вас благородное сердце и изысканный
ум, я никогда не решилась бы на такой рискованный шаг, который может внушить
Вам превратное представление обо мне".
Стиль письма, которое я переписал здесь слово в слово, поразил меня
больше, даже чем само письмо. Отбросив все свои неотложные дела, я заперся и
принялся за обдумывание ответа.
Поступок этот несомненно изобличал сумасбродку, но я увидел в нем и
достоинство и какую-то чрезвычайно симпатичную мне странность. Я подумал,
что это могла быть монахиня, обучавшая мою подругу французскому языку. Та
изображала ее красивой, богатой, галантной и щедрой; моя дорогая женушка
могла быть с ней не слишком скрытной... Сотни мыслей путались в моей голове,
но я отбрасывал все, которые не согласовывались с почти уже принятым мною
приглашением. Впрочем, моя подруга говорила, что есть в монастыре и другие
знающие французский... Словом, мне могла написать не только приятельница
моей женушки, но и любая другая монахиня - вот, что меня смущало. Поэтому я
решил отвечать так, чтобы ничем себя не скомпрометировать.
"Я отвечаю Вам по-французски, мадам, дабы последовать тому примеру
ясности и точности, какой явили Вы в своем письме.