"Джакомо Казанова. Мемуары " - читать интересную книгу автора

была та, что Нанетта стала графиней Р. и живет в Гвасталле вместе со своим
супругом.
Через двадцать четыре года я увидел ее старшего сына, офицера на службе
инфанта-герцога Пармского.
Что касается Мартон, то, подвигнутая чувством благочестия, она стала
монахиней в Мурано. Двумя годами позже я получил от нее письмо, так и
дышащее лампадным маслом, в котором она заклинала меня именем Иисуса Христа
и Святой Девы не пытаться больше ее увидеть.
... Я ее больше не видел, а она, в 1754 году, меня видела, о чем я
расскажу в свое время.
Зато г-жа Манцони была все та же. Она предупреждала меня, что я недолго
пробуду военным, и когда я сказал ей, что я и в самом деле решил оставить
военную службу, она смеялась до коликов. Поинтересовавшись, на что же я
намерен променять шпагу, и получив ответ, что я подумываю об адвокатстве,
она рассмеялась снова и сказала, что для этого уже поздно, время упущено.
Мне было тогда только двадцать лет.
... Через несколько дней я получил отставку, снял униформу и оказался
полным хозяином собственной персоны.
Чтобы жить, надобно было выбрать род занятий, и я решил попытаться
поддержать свое существование игрой, но госпожа Фортуна рассудила иначе:
через неделю я спустил все, чем располагал. Что было делать? Я вспомнил о
профессии скрипача. Когда-то аббат Гоцци неплохо обучал меня игре на этом
инструменте, я вполне мог пиликать в театральном оркестре. С помощью Гримани
я стал оркестрантом в театре Сан-Самуэле, где зарабатывал экю в день в
ожидании лучших времен.
Оценивая себя беспристрастно, я понимал, что мне вряд ли придется
теперь бывать в таких домах, куда я был вхож в прежние, до моего падения,
времена. Что же! Меня могли считать шалопаем, но я плевал на это; меня могли
презирать, но меня утешало то, что сам я не считал себя достойным презрения.
Теперешнее положение после тех блестящих ролей, какие мне выпадало играть,
было унизительным; но хотя я и мог его стыдиться, оно меня не принижало
полностью: Фортуна на этот раз отвернулась от меня, но я не терял надежд на
ее благосклонность в будущем, ибо я был молод, а эта ветреная богиня почти
никогда не отказывает молодости.
... В половине апреля 1746 года синьор Джироламо Корнаро, старший сын в
семействе Корнаро делла Реньо, сочетался браком с девицей из дома Соранцо де
Сен-Поль, и я имел честь присутствовать на этом торжестве... в роли
деревенского скрипача. Я был среди многочисленных оркестрантов, игравших на
балах, которые давались в течение трех дней в Палаццо Соранцо. На третий
день, к концу праздника, за час до рассвета, усталый до изнеможения, я
бросил свое место в оркестре и отправился домой. Спускаясь по лестнице, я
увидел человека, судя по красной мантии сенатора, намеревающегося сесть в
гондолу. Вынимая из кармана платок, он незаметно для себя обронил письмо. Я
поспешил подобрать его и вручил сенатору находку. Он поблагодарил меня,
спросил, где я живу, и предложил место в своей гондоле. Предложение было как
нельзя кстати, я поклонился и был посажен на скамью слева от сенатора. Едва
мы отчалили, он попросил меня встряхнуть его левую руку: он что-то перестал
ее совсем чувствовать, я дернул его за руку изо всех сил, но тут же еле
слышным голосом он сказал, что теперь онемела вся левая половина и что он
умирает. Я отдернул полог, свет фонаря осветил его: лицо перекосилось, он