"Джакомо Казанова. Мемуары " - читать интересную книгу автора

когда я перешел к перечислению ее прелестей, которые я мог только
вообразить, ни разу еще не видя их воочию. Она вырвала у меня бумагу со
стихами и сказала, что я читаю стихи, слишком подчеркивая, что было
справедливо, но я не мог в этом ни за что признаться. Я разгорячился, весь
пылал огнем, и она была взволнована. Она встала, направляясь к выходу на
бельведер. Я последовал за него. Она села так, что ее колено коснулось моего
кармашка для часов. Какое положение! Нежно взяв ее за руку, я сказал ей, что
она зажгла в груди моей неугасимое пламя, что я ее обожаю, и если я не могу
надеяться на ее сочувствие ко мне, мне остается только бежать отсюда
навсегда.
- Соизвольте, прекрасная маркиза, произнести приговор. - По-моему, вы
распутник и ветреник. - Я ни тот и ни другой.
Проговорив это, я встал, прижал ее к своей груди и запечатлел на ее
свежих, пахнущих розой губах сладчайший поцелуй. Этот поцелуй, который
казался мне предвестником более осязательных ласк, подвигнул руки мои к
некоторым вольностям, и я уже... Но маркиза так грациозно высвободилась из
моих объятий и так ласково попросила меня удержать мой пыл и уважать ее, что
я нашел большее удовлетворение в сладости подчиненья желаниям этой дивной
женщины. Я не только отказался от мысли добиваться победы, но я униженно
попросил у нее прощенья, которое и было мне даровано без слов, одним только
взглядом. Затем она заговорила со мной о Лукреции, и моя скромность
понравилась ей. Оттуда разговор свернул на кардинала, и она постаралась
внушить мне, что отношения между ними не заключают в себе ничего, кроме
дружеской привязанности. Я знал истину, но старался держаться так, чтобы она
поверила в то, что я ей поверил. Потом мы принялись читать друг другу стихи
наших лучших поэтов. Моя позиция (я стоял, возвышаясь над сидящей маркизой)
позволяла мне пожирать жадными взорами прелести, к которым с виду я
оставался равнодушным, решив на этот раз не стремиться к победе более
прекрасной, нежели та, которую я уже одержал.
Очнувшись после долгого благодетельного сна, кардинал заглянул к нам,
не снимая ночного колпака, и благодушно просил извинить его. Я провел с ними
время до сумерек и отправился домой, удовлетворенный этим днем вполне. Я
положил держать до времени свои чувства в узде, пока полная победа не
совершится сама собой.
С того дня обворожительная маркиза без всякого стеснения не переставала
выказывать мне знаки особенного уважения. Я возлагал большие надежды на
приближающийся карнавал; я был убежден, что чем щепетильнее я буду
обходиться с нею, тем охотнее постарается она воспользоваться случаем
отблагодарить мою преданность и вознаградить мою нежность и мое постоянство.
Но судьбе угодно было рассудить иначе. В тот самый час, когда и папа и мой
кардинал всерьез обдумывали, как надежней и прочней устроить мое положение,
фортуна повернулась ко мне спиной.
Был первый день Святок, когда я снова увидел любовника Барбары
Дельаква, дочери моего французского учителя. Молодой человек вбежал в мою
комнату, запер за собою дверь, бросился передо мной на колени и воскликнул,
что я вижу его в последний раз.
- Я пришел только, чтоб попросить у вас добрый совет!
- Какого совета вы ждете?
- Прочтите, вы все поймете.
Это было письмо его подруги. Вот содержание письма: "Я ношу под сердцем