"Джакомо Казанова. Мемуары " - читать интересную книгу автора

Эти два письма вскружили мне голову. Прощай, Венеция! Ожидание самой
блестящей карьеры, желание поскорее начать ее совершенно затмили в моей душе
сожаление о том, что мне придется бросить, покидая отечество. Все это суета
сует, говорил я себе, а меня ждет великое будущее. Синьор Гримани был также
полон самых светлых надежд и обещал найти мне с начала года хороший пансион,
где я мог бы прилично жить в ожидании приезда епископа.
Сенатор Мальпиеро, который был, что называется, философом и который
наблюдал мою полную развлечений и рассеяний жизнь в Венеции, был очень
обрадован как тем, что мне предстоит изменить свою судьбу, так и той
легкостью, с какой я принял то, что предложили мне обстоятельства. Вот его
слова, которые я никогда не забуду: "Известный завет стоиков, - говорил
он, - seguere deum, можно перевести такими словами: "Доверься тому, что
предлагает тебе судьба, если ты не испытываешь непреодолимого отвращения к
этому". Это, добавил он, демон Сократа, что "часто останавливается и редко
действует" или, что то же самое, - "судьба знает, куда нас вести" стоиков".


ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

В ожидании приезда епископа Казанова успел затеять тяжбу по поводу
распродажи своего имущества. Направленный аббатом Гримани и настоятелем
Тозелло в духовную семинарию, он был изгнан оттуда за проступок, которого,
правда, не совершал; были у него и романтические приключения. В конце концов
его посадили в крепость Святого Андрея, где он смог жить достаточно весело.
Все это описано им в нескольких главах его мемуаров, которые мы опускаем и
возвращаемся к их тексту с момента приезда в Венецию епископа Мартуранского.
...На третий или четвертый день аббат Гримани возвестил мне приезд
епископа, который остановился в монастыре своего ордена в Сан-Франческо де
Пауло. Он говорил мне об этом прелате так, словно это была драгоценность,
которую он сам выискал, и только он имеет право представить ее на обозрение.
Я увидел красивого монаха с епископским крестом. Ему было тридцать
четыре года, и епископом он стал по воле Бога, Святого Престола и моей
матери. Коленопреклоненно, с целованием руки я принял его благословение, и
он поспешил прижать меня к груди, назвал своим возлюбленным сыном и в
дальнейшем говорил только на латыни. Я решил, что он, как калабриец,
стесняется говорить на своем языке, но он тут же опроверг меня, обратившись
к аббату Гримани по-итальянски.
Он сказал мне, что я должен ехать в Рим, куда меня отправит аббат
Гримани, и что в Анконе я получу адрес епископа у одного из его друзей,
францисканца Лазари. Он же снабдит меня всем необходимым для путешествия. "А
в Риме мы встретимся, - добавил он, - и уж больше не разлучимся, вместе
поедем в Мартурано через Неаполь. Приходите ко мне завтра утром пораньше;
как только я отслужу мессу, мы позавтракаем. Я отбываю послезавтра"
Г-н Гримани, когда мы вернулись к нему, повел со мной долгую
поучительную беседу, во время которой мне не один раз приходилось
удерживаться от смеха. Между прочим он сказал, что я не должен слишком
увлекаться занятиями, так как тяжкий воздух Калабрии не способствует трудам
и может вызвать легочную лихорадку.
Назавтра с утра я появился у епископа. После мессы и шоколада он часа
три кряду наставлял меня в вере. Я не очень ему понравился, это было мне