"Джакомо Казанова. Мемуары " - читать интересную книгу автора

В последнем письме моя монахиня, делая вид, что ее совершенно не
интересует знать кто я, одобряла мой выбор и выказывала равнодушие к ночным
рандеву. В то же время она казалась уверенной в том, что после того, как я
увижу ее, я захочу вызвать ее в приемную. Однако ее безопасность, вернее
меры по обеспечению этой безопасности, разжигали мое любопытство; она была
права, если она молода и красива. Я уже знал, как мне держаться с нею, ибо
чем еще может окончиться подобная интрига, как не любовным свиданьем? Я мог
бы помедлить несколько дней и выведать у К. К., кто же была моя мона-г хиня,
но помимо того, что это отдавало коварством, такой поступок мог прикончить
приключение, в чем я, конечно бы, раскаивался.
Она сказала, что я могу отправиться к графине тогда, когда сочту это
удобным для себя; видно было, что достоинство не позволяло ей выказывать
нетерпение, тем более что она не знала, готов ли я торопить события. Но судя
по всему, мне предстояло иметь дело с весьма сведущей в науке любви особой,
так что напрасная трата времени мне не грозила. Но как смешно выглядели бы
все мои труды, если бы мне предстала какая-нибудь перезрелая матрона!
Известно, что во всех моих поступках мною прежде всего руководила
любознательность, но все же мне хотелось бы быть более уверенным в той,
которую я намеревался пригласить поужинать со мной в Венеции. Еще я был
крайне удивлен свободой, которой пользовались святые сестры, и поражался
легкости, с которой они преступали монастырскую ограду.
В три часа я явился к графине, и она, получив из моих рук записку,
сказала, что будет счастлива видеть меня завтра в этот же час. Мы обменялись
почтительными поклонами и расстались до завтра. Графиня эта была решительной
женщиной, немного на закате, но все еще красивой.
Следующий день был воскресным, и я не пропустил своей обычной мессы,
уже в мечтах изменяя моей К. К. и желая быть увиденным не столько ею,
сколько загадочной монахиней.
После полудня, облачившись в маскарадное платье, я в назначенный час
отправился к ожидавшей меня графине. Мы сели в двухвесельную гондолу и
прибыли в монастырь, не обменявшись по дороге ничем, кроме замечаний о
прекрасной погоде. Подойдя к решетке, она попросила вызвать М. М.* Это имя
меня удивило, оно было знаменито. Нас ввели в маленькую приемную, и через
несколько минут я увидел монахиню, которая подошла к решетке, нажала ручку и
подняла вверх четыре прута; открылось широкое отверстие, так что обе подруги
могли свободно обняться и расцеловать друг дружку. Это отверстие было по
крайней мере восемнадцати дюймов, и мужчина моего сложения с легкостью
прошел бы в него. Графиня села напротив монахини, я несколько в стороне, но
так, что мог вволю любоваться одной из самых прекрасных женщин, какую мне
приходилось видеть. Я не сомневался, что эта была та, о которой мне писала
моя дорогая К. К. Восхищение помешало мне слышать, о чем говорили они между
собой, но моя прекрасная монахиня не то что словом, даже и взглядом не
удостоила меня.
Ей могло быть года 22-23. Очерк ее лица был великолепного рисунка.
Ростом она была чуть выше среднего, с несколько бледной кожей, чудесного
разреза глазами небесно-голубого цвета; ее прелестные влажные губы говорили
о пленительном сладострастии, зубы представляли собой два ряда жемчугов. Ее
убор не позволял видеть ее волос, однако судя по бровям, они были
светло-русыми. Но более всего меня восхитили руки, которые я мог видеть
обнаженными до локтя.