"Борис Казанов. Роман о себе" - читать интересную книгу автора

ухо.
- Никогда не слыхала об такой остановке, - попятилась она от моего крика.
- Как не слыхала? Ты что, деревенская?
- Я местная, - ответила она, обидевшись. - Из резиденции нашего Президента.
- Значит должна знать, если оттуда.
- Нет, не должна! Я сторожица. Отдежурила - и знать ничего не хочу... А
куда тебе надо?
- В институт мовазнавства.
- Я и про такой не слыхала! Что-то мудронае ты говоришь.
Пока мы разговаривали, два троллейбуса, мешавшие мне, благополучно
разъехались. Привык возле Свислочи смотреть под ноги, устремил глаза
ввысь, на освещенные здания. Едва ли не напротив я различил тяжеловесный,
не лишенный грациозности ансамбль Академии Наук... Ничего себе! Я стоял
едва не в центре столицы. Вот где заблудился! Ничего особенного: не бывал
здесь года три-четыре-пять. Сориентировавшись, распознал карликовый
небоскреб института мовазнавства и показал сторожихе:
- А это что? Это ж и есть то же самое.
- Да я уж и сама вижу... Так это ж здание! Я тудой не хожу, я светофоров
боюсь, - призналась она мне. - Склероз у меня на них: когда зеленый горит,
я стою, когда красный - иду. Ну, я пошла.
- Извини, что задержал.
Мне стало стыдно за свои расспросы... Откуда догадаться сторожихе, что
целое здание может занимать один институт языкознания? Я и сам недоумевал:
где он мог отыскать деньги? Сейчас целые заводы бросают недостроенными, а
тут понадобился к спеху институт. Раньше институт этот занимал несколько
комнаток в Академии Наук. Отделившись же, перебрался в бетонный коровник,
задвинутый в переулок и угадываемый с торца. Нижний этаж был отдан
плодившимся сейчас во множестве кооперативным учрежденьицам с
абракадабрными названиями. Там сновали приладившиеся к торговле,
переодетые партийные бюрократы. Остальные этажи этого сооружения оглушали
первобытной тишиной. Я метался, как в загоне, в длиннейших коридорах,
оканчивавшихся тупиками. Только одного человека успел заметить, бегая по
этажам. Низкий, лысоватый, в очках, с одутловатым лицом, в мятых
поношенных штанах, он стоял у окна и курил. Едва до него добрался, как он,
постояв, уже удалялся, двигаясь аморфными колебательными толчками
вылезшего на свет червя. Бежать за ним я не стал.
В каких комнатах могли сидеть, эти несколько человек, именовавших себя
"институтом"? Сколько их насчитывалось на сей день? Ведь они сами
определяли свой трудовой режим. Могли они сидеть, скажем, на заседании в
Доме литераторов? Вот и сидят там, на "Вечарыне" известного поэта Миколы
Малявки или не менее "вядомага" прозаика Хведара Жички. А может,
разъехались по "весках" открывать какой-либо новый диалект? Прожив столько
лет в Рясне, я ни слова не мог понять из их "новояза". Читал в газетенке
"Свобода", что уже найдено новое белорусское слово вместо прежнего, явно
русского: "яурэй". А тут и я у дверей... Быть не может, чтоб они уехали
все! Кто ж будет встречать такого, как я, готового отдать деньги?
Обнаружив на стене телефон, позвонил, выбрав напропалую один номер из
целого списка. Гудки, гудки - и вдруг голос с уже знакомой еврейской
модуляцией: "Инстытут мовазнавства"... Я чуть не выронил трубку... Как мог
сюда затесаться еврей, то есть еврейка? "Засилье жидов" - и где, в