"Борис Казанов. Роман о себе" - читать интересную книгу автора

организациях! Целый месяц я угробил на то, чтоб исправить описку врача в
свидетельстве о смерти отца. Мне заявили: "Диагноз болезни вашего отца не
соответствует тому, что указан в примечании к смерти". Потом морочили
голову из-за паспорта сына. Там не оказалось дополнительной фотокарточки,
положенной после 25-летия. Сын Олег, работник телевидения, и без этой
фотокарточки получил за пять минут загранпаспорт, когда полетел в составе
делегации Президента в Будапешт. А здесь, в ОВИРе, отсутствие такой
фотокарточки в паспорте лишало его права свидетельствовать об отце.
Да что там! Если бы у нас снимал угол квартирант, то я не мог бы выехать
без его разрешения.
Критический момент возник из-за Бэлы, матери, брошенной отцом и
исчезнувшей во время войны... От меня требовалось: 1) место жительства
Бэлы; 2) документ о ее разводе с умершим отцом; 3) постановление суда о
лишении Бэлы материнских прав, - и было еще штук пять подобных пунктов.
Все это из опасения, что Бэла останется без кормильца. Проявляя о ней
заботу, государство обязано придержать сына для выяснения всех
подробностей.
В разваливающемся государстве, где оставались нераскрытыми тысячи
тягчайших преступлений, крутился, не теряя силы, маховик ОВИРа. Выяснял
"подробности" личной жизни граждан, на отъезд которых должен был молиться.
Глаза чиновника говорили: "Уехать я тебе не могу запретить. А что я могу?
Я могу наложить тебе на голову говна"... И тут он постарается что побольше!
Мне нужно было в другую очередь, к начальнику ОВИРа, куда стояли люди без
гражданства. Последний акт театра абсурда... Когда все справки я уже
собрал, вдруг выяснилось, что я не являюсь гражданином Республики
Беларусь. Тут все правильно, действительно так. Объявив независимость,
Республика Беларусь посчитала гражданами тех, кто в момент провозглашения
проживал на ее территории. То же самое, еще раньше, сделала Россия.
Находясь в Новой Зеландии, я стал гражданином России и не имел уже права
выезда из Республики Беларусь.
Вот что я жалел, потеряв: свой морской паспорт! Он заменял мне
гражданский, я получил его в 20 с небольшим лет. Как не припомнить! Зашел
беспечно в кабинет начальника Дальневосточного морского пароходства, имея
высокие аттестации, как моряк. Предстал перед комиссией из странных людей,
смотревших на меня, а не на мою пятую графу. Начальник загрансектора по
фамилии Третьяк подвел итог одобрительному молчанию: "Куда собрался идти?"
- "В Сингапур." - "Ну так иди." - "Можно идти?" - "Иди хоть к ебене
матери." Так я получил документ, которого жаждал: в нем не была указана
национальность. Трудясь в море, живя, допустим, во Владивостоке, печатаясь
в Москве, я был бы избавлен от того, что пережил в Минске. Кто знает,
может, итог жизни, который начал подводить сегодня, оказался бы совсем
другим? Разве не странно: так и не написал ничего путного о Белоруссии!
Зачем же тогда раз за разом возвращался в этот чужой, неприветливый,
измывавшийся надо мной город?..
В пустяковой очереди к начальнику ОВИРа стояла еврейская семья,
вернувшаяся из Израиля и хлопотавшая о восстановлении гражданства или о
подтверждении его. Старик, невестка и зять, всего трое. Выделялся старик
за восемьдесят, скудно одетый для зимы. Должно быть, оделся в то, что
удалось раздобыть здесь. Вместо зимней шапки, с израильской бархатной
ермолкой на голове; там она называется "кипа". Его сухонькое тельце