"Борис Казанов. Роман о себе" - читать интересную книгу автора

не занимался этим на флоте? Нужное дело: отбитая с бортов краска, если ее
не вымести, забьет шпигаты, отверстия для стока воды. При шторме волна
зайдет и останется. От этого маломерные суда тонут, переворачиваются...
Вот тебе и голяк!.. А если его вручают, как членский билет Союза
писателей, ставя при этом на много ступенек ниже простого матроса, - так
что получается? Я впервые подумал о сути идеи "возвращения", взятой вроде
бы из "Танаха". В чем дело, на чем держится крошечное государство, ставшее
"притчей во языцех" у всего человечества? Весь мир ни на минуту не отводит
от него глаз, рассматривает, как сквозь гигантские окуляры. На чем оно
держится, ничего не имея и скликая всех: бесплатно кормя детей, больных,
пенсионеров; ссужая на первых порах деньгами и всех остальных;
подкармливая не только евреев, но и закоренелых врагов своих неисправимых:
миллионы сидят внутри - с ума сойти! Какой народ, хоть с отчаянья, мог бы
пойти на такое объединение? А сколько вокруг обсело, хватающих кости со
стола, чтоб, подкрепившись, еще больше ожесточиться?.. По-видимому,
государство такое, чтоб ему выстоять, должно иметь гениальную схему,
точнейший, без сбоя, компьютер, в который даже самый расхитрющий "жид" не
сумел бы просунуть своего корявого пальца. Все схвачено, подсчитано в нем,
так что как бы он пальцем ни вертел, ни крутил, а в итоге заплатит - за
любопытство. Ну, а если нечем платить, тогда ты - "олим", вот твое имя и
нация. Однако есть глобальная разница: Израиль или заграница. Как если б
жить, допустим, скотом в Германии. Хотел бы посмотреть на тех, - да что на
них смотреть! - кто ездит туда по приглашению: кормиться, спать,
плодиться, увеличивать поголовье убойного скота среди опрятных вежливых
немцев... В Израиле ты, изгой, язычник, погрязший в долгах, загнанный в
угол, ставший грязью, - ты свой в корне. И если вскормил детей, они - не
поголовье, а молодая поросль, становящаяся нацией. Усвоив язык, переняв
традиции, дети станут израильтянами. Теперь их не испугать тем, что они
отличаются от других. У них врожденная гордость, что они такие.
Или это не цель, ради которой стоит положить на плаху остаток лет? Ради
своей дочери... Все так и шло, пока мне не открылось, что Аня у меня
украдена. Момент я уже пережил: когда, отвергнутый ею, словно и не отец, я
был сломлен, повержен. Я выглядел таким же старым, как теща. Недаром же,
когда пожаловался ей на нехватку коренных зубов, она ответила с
подкупающей улыбкой: "А у меня тоже зубов нет!" - то есть это уже была как
бы моя ровесница. Смятый, буквально распростертый, я принялся мучительно
искать, куда деть свою жизнь и на что опереться.
Может быть, жениться на еврейке? И тем "наказать" Аню, родив в Израиле
дочь и все начав заново? Тех евреек, что видел на курсах, отпугивала
резкость моих суждений, грубый язык, один голый талант, который нечем
прикрыть. Они вежливо отстраняли от себя, да и они меня, такие вот, не
интересовали. Меня интересовала Ольга, схожая с ней. Но я понимал, что
заиметь такую в Израиле вряд ли удастся. Здесь у меня имидж писателя, мало
кто возражал, во всяком случае при мне, если я добавлял эпитет "большой".
Здесь я хоть "член", а там, необрезанный, вообще без члена. Кем буду в
Израиле, что смогу предложить Ольге? Только стану посмешищем для здешних
писак, роскошествующих на воровстве, запросто ездящих в Париж причаститься
к Заборову. Еще недавно подстраивавшие ему козни, они, как только Боря
прославился, стали его почитателями. Выпровожденные им, млели в восторге:
"О-о, Заборов!.." Прилетят в Тель-Авив, а я там - с тележкой, с жетоном