"Борис Казанов. Роман о себе" - читать интересную книгу автора

понимал, что это подло: воспользоваться старостью, чтоб возненавидеть...
Сколько у меня врагов неотомщенных, а она: разве она враг мне? Просто мозг
мой затемнен, душа сгорает, что остался один.
- Подожди, мама письмо Лене написала. Бросишь по дороге в ящик.
- Не давай сама, сначала выясни у нее.
Наталья пошла выяснять, но я знал результат: не согласится, чтоб отнес.
Недавно он звонил из Киева, ее любимый сын. Теща сказала, объясняя свой
насморк: "У нас тут все переболели: Борис, Наташа, Олег"... Я чуть не
подскочил в своей комнате: явная ложь! У меня не было никакого насморка...
Сейчас Леня может подумать, что я, заболев первый, заразил его мать.
Наталья выглянула из спальни:
- Мы сами бросим, когда пойдем гулять.
- Вот и отлично.
Я глянул на себя в зеркало; это я делал так же постоянно, как проверял
курс доллара.
- Счастливо тебе, - сказала Наталья.
- Не желай мне счастья.
- Ладно, я забыла.
- Пока.

4. Я вышел!..

Я вышел! Сколько недель я уже не ходил никуда? Думаю, месяц, если не
больше.
Тотчас открылась квартира напротив. Выглянула соседка, чтоб
удостовериться, что это я. Безвредная, по сути, женщина, она обладала
каким-то высматривающим устройством, вроде запрятанного в себе, как у
монстра, механического глаза. Я мог быть уверен, что мой выход будет
теперь обговорен и увековечен на скамейке перед подъездом. Другой сосед,
Леня Быков (к нему приставляли фамилию супруги), стоял у своей двери.
Исхудалый, с мозолистой головой, с запавшими глазами, он курил, выпуская
из себя после каждой затяжки тягучую клейкую слюну, сворачивая ее в
бумажном пакетике для пепла. Раньше он курил украдкой от жены, теперь
получил добро на курение. Обычно болезнь прячется за годами, но бывает,
что она, пренебрегая сроками, действует, как молот, превращая человека в
карикатуру, в зловещий фарс. Жуткий вид имел Леня Быков ночью, выходя
покурить в майке и трусах. Впрямь живой мертвец! К тому ж говорливый,
интересующийся политикой, как бы и не подозревающий, как он выглядит и что
его ждет.
Пересчитывая бетонные ступени этажей, я спускался без задержки, пока не
наткнулся на распростертое тело Коли, тихого алкоголика. Не только дети,
но и собаки, кошки привыкли, что здесь он лежит, и перепрыгивали через
него, воспринимая, как часть интерьера. Не было случая, чтоб Коля,
напившись, не добирался до своей квартиры. Однако это ему не помогало. Или
его не впускали, или не успевал войти.
Оказавшись во дворе, я посмотрел, какие там перемены. От свежего
февральского снега, подсыпавшего перед рассветом, ничего не осталось, даже
жидкой кашицы. Лил дождь, я открыл зонт, смиряясь, что меня выбрала плохая
погода. Утешало, что я успел опробовать кроссовками свежий снег, которого
уже нет, во время пробежки на холме. Холм радовал меня всегда, я видел его