"Борис Казанов. Полынья [H]" - читать интересную книгу автора

3

Каюта у водолазов была небольшая, в четыре койки, с переборками,
отделанными голубым пластиком. Под иллюминатором стоял деревянный стол,
круглый, с металлическим основанием, с голубой плоскостью, местами
затертой от касаний карт. Два водолаза спали за красивыми занавесками из
плотной ткани с тиснеными силуэтами знаменитых соборов и церквей.
Кондиционер был отключен, зато крутился вентилятор. И как только Трощилов
сюда вошел, на него словно пахнуло другим воздухом. Тут люди жили, как на
отдельной планете, никого не признавая и ни от кого не завися. Официально
зависели и признавали, а на деле все подчинялись им. И не то чтоб давили
на остальных. Как раз нет: жили спокойно, размеренно. Но это спокойствие,
особая спаянность людей притягивали других, которые были каждый по себе.
Поэтому здесь всегда посторонние сидели.
Сегодня сидел плотник Леша Шаров, лохматый и небритый, с добрыми и
какими-то тоскливо-безголосыми глазами мученика. Был еще повар Дюдькин,
поседевший не ко времени так густо, словно ему перекрасили голову. Это
случилось с ним после неудачного рейса за границу, когда английский лоцман
в норвежских шхерах посадил на камни его пароход... Казалось бы, что
такого, если человек поседел? Особенно вот такой, малопривлекательный. Он
мог только радоваться, что дешево отделался. Но Дюдькин воспринял седину
как позор и наказание. Трощилов слышал, что он, стыдясь своей головы,
прятался даже от собственной жены.
Приходил повар потому, что работы у него не было. С тех пор как "Кристалл"
потерял фрахт штаба Севморпути, им полагалась норма питания, как на
портовый катер: по 25 копеек в сутки на члена команды. Поэтому ели один
раз: или завтракали, или обедали, или ужинали. А чаще всего ходили есть на
какой-либо пароход, если он становился в Маресале. Дюдькин, появляясь
здесь, приносил что-нибудь, что хранил про запас. Сегодня он принес кусок
вареной говядины, и Юрка Ильин, второй по значению водолаз, говядину ел,
вгрызаясь в мясо крепкими зубами. А Дюдькин так на него смотрел, словно
сам становился сыт. И такими были все повара на флоте. Они могли не только
обходиться без еды, но даже полнеть, глядя, как едят другие.
- Вкусно?
- Ага, ничего.
- Напиши дочке, как ее отец готовит, - попросил Дюдькин. - Она красивая.
Ты ей напиши, пожалуйста, что телятина хорошая.
- Красивая, говоришь? А куда ей писать?
Ильин, голый по пояс, вытерев о полотенце пальцы, стал натягивать на себя
майку с оскаленной мордой тигра. Он имел на судах прозвище Отелло, так как
был ревнив. Немного искажала его южную красоту мордовская скуластость щек,
а его сухое смуглое тело, бывшего десантного водолаза, с буграми
перекатывающихся под кожей мышц слегка безобразил треугольник густых волос
на груди. Этот лохматый треугольник как раз вызывал особое восхищение
Дюдькина. Впрочем, Юркой как удальцом восхищались многие. Но повар к тому
же его и любил.
- Ого-гох! - проговорил он, дотрагиваясь до мышц.
- Ерунда... - Ильин, красуясь, лениво отвел руку повара. - Так куда же ей
писать? - переспросил он насчет дочки. Он любил все выяснять сразу, не
откладывая в долгий ящик.