"Александр Казанцев. Озарение Нострадамуса ("Звезда Нострадамуса" #1)" - читать интересную книгу автора

Он, Вещий, стоит за моею спиною.
Ни пифий треножник, ни ноги в воде,
Бог водит моею дрожащей рукою,
Поведать чтоб людям о ждущей беде.

Нострадамус. Центурии, I, 2

Перевод Наза Веца


Новелла первая. Пир во время чумы

Зажжем огни, нальем бокалы,
Утопим весело умы
И, заварив пиры да балы,
Восславим царствие Чумы!

А. С. Пушкин

В мире кровопролитных войн и самовластных королей, надменной
владетельной знати и бесправных крестьян, обрабатывающих чужие поля; в мире
благородных, вежливых и беспощадных рыцарей в тяжелых доспехах и прекрасных
дам, слепящих своей красотой, дивными нарядами и блеском драгоценностей, с
нежной улыбкой бросающих победителю турнира свой тонкий, как паутина,
привораживающий и берущий в плен шарф; в мире горьких тружеников,
поднимающих тяжелые слои земли, чтобы снабдить изысканными яствами веселые
пиры в роскошных дворцах, сами живя в жалких лачугах, перебиваясь с хлеба на
воду; в мире сытых духовных пастырей, пестующих покорную паству благостными
проповедями и неустанными молениями, держа ее в страхе перед гневом
Господним, а то и очищением душ огнем костров во искупление грехов, которые
за изрядную мзду можно и отпустить от имени самого Бога, - в этом мире
всеобщего неравенства внезапно все стали равны друг другу. Равны перед
черной Смертью.
Она врывалась, одинаково непрошеная, и в хоромы богачей, и в замки
феодалов, и в хижины бедняков, в стан безбожных разбойников или палатку
прославленного полководца, не делая никакой разницы между высокородным
старцем или сиротой-подкидышем, прелестной маркизой или портовой потаскухой.
Всех их в просмоленных гробах свезут на скрипучей телеге люди в пропитанных
дегтем балахонах с закрывающим лицо, как у палачей, капюшоном с прорезями
для глаз, чтобы сжечь за городской окраиной свою горькую поклажу, спасая от
чумы еще оставшихся в живых.
Молодой статный красавец Габриэль де Лондж граф Монтгомери, капитан
шотландских стрелков, охранявших, по примеру других европейских дворцов,
загородный королевский замок в предместье Парижа Сен-Жермен-ан-Ле, куда,
спасаясь от охватившей страну эпидемии, уединилась королевская семья со
своими придворными, вышел из многоголосого шумного зала пиршеств в глухую,
казалось, тишину каменной лестницы, спускаясь во двор, чтобы проверить
часовых.
Ни одно живое существо, будь то человек, борзая или даже мышь, не
должно было проникнуть сюда через накрепко запертые ворота и высокие стены,