"Александр Казанцев. "Завещание" Нильса Бора (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

чей-то приказ.
Я выбежал от него и бросился к блиндажу, где провел ночь. Он был совсем
близко.
Не отдавая отчета в том, что делаю, я нагнулся над необструганным столом
и, засветив электрический фонарик, переписал набросанные
лейтенантом-физиком цифры. Увидев ободок артиллерийского снаряда с
засохшими шариками хлеба, я механически сунул его в карман.
Потом я забыл об этом.
Нет ничего горше отступления, когда противника только что отбили, когда он
не виден и все-таки грозит откуда-то, прорвавшись в неведомом месте.
Прошел дождь, дорогу развезло. На ногах налипали пуды глины.
Мы отступали до самого Керченского пролива. Оставшиеся торпеды и наш
танк-электростанцию пришлось взорвать...
Больно говорить, как мы переправлялись через пролив. Не об этом должен
быть мой рассказ. Могу только сказать, что переправлялись кто как мог: на
лодках, на плотах, счастливцы - на рыбачьих суденышках. Пропустив
несколько катеров, мы наконец попали на один из них... Но немецкий самолет
потопил его... И мне пришлось вместе со своими товарищами добираться до
таманского берега вплавь.
Здесь был словно другой мир. Звенели цикады, не слышно было взрывов,
стонов, криков... Тихо шуршали о гальку ленивые волны. Светило яркое
солнце, но у меня зуб на зуб не попадал.
По примеру других я разделся и разложил сушиться свое мокрое
обмундирование.
Было странно лежать на песке, греться на солнце, будто на пляже, когда на
том берегу был сущий ад.
Я расправил лежавшую на камнях гимнастерку и обнаружил в кармане ободок с
размякшим хлебом. Я тотчас схватил брюки и нашел в них мокрую тетрадь, в
которую переписал в блиндаже цифры.
Я не знал, удалось ли всем госпиталям переправиться через пролив, остался
ли жив мой собеседник.


Когда в конце войны я снова был на фронте и входил с передовыми частями в
освобожденную Вену, бои на Керченском полуострове казались туманным сном.
А после встречи с Нильсом Бором они мне и в самом деле приснились, конечно
из-за "безумной" идеи лейтенанта-физика.
У меня есть знакомые физики.
Теперь, пусть и с опозданием, я все же решился рассказать им о том, что
узнал в блиндаже.
Меня выслушали вежливо, но с улыбкой, потом объяснили, что представления о
структуре микрочастиц, высказанные мне за час до боя неизвестным
лейтенантом, - жалкое вульгаризаторство. Современные авторитеты не
оставляют места для "наглядных моделей" элементарных частиц. Они требуются
только тем, кто не владеет математическим аппаратом, прекрасно выражающим
все микроявления.
Несколько сконфуженный, я ушел.
Тот лейтенант, решил я, очевидно, погиб, потому что никто из знакомых мне
физиков не мог вспомнить его выступлений в печати. В физике торжествовало
представление, что микрочастица - это точка, познать которую в ее