"Александр Казанцев. Кусок шлака (Научно-фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

прилаженные ножи. Оказывается, я пролетел, не останавливаясь, через
контрольный пост.
Черные солдаты, трое с луками, двое с ружьями, подошли ко мне и
выразили, пощелкивая языками, свое сожаление. Не разобрали, что я
американец.
Двое стали помогать мне. Резина была бескамерная, приходилось
ремонтировать покрышки на месте.
Вероятно, я был изобретательно красноречив, но мое красноречие
разбивалось о невежественную глухоту черных солдат.
Мы уже починили одну шину, другое колесо заменили на запасное. Можно
было ехать. Было три часа ноль семь минут.
Я живо представил себе детектива в темных очках, скрывавших разный
цвет его глаз. Он расхаживал около стены без окон и ждал меня.
Небо было эмалево-синим. Под таким небом все люди должны быть
счастливыми. Я слышал или читал где-то, что облака в небе - это упущенное
людьми счастье. Чем более затянуто небо, тем несчастливее люди под ним. А
когда людям особенно хорошо, небо совсем чистое.
Я был уверен, что разноглазый в темных очках ощущает то же самое,
есть же у него жена, мать, невеста, может быть, дети. Он показал себя
человеком, позвонив мне. Он не мог уйти! Он дождется меня!.. Я буду читать
записку, написанную ее рукой, буду мысленно слышать сводящий меня с ума
е е  голос!..
Небо было синим и чистым. В нем что-то блеснуло. На большой высоте
шел самолет.
На некотором расстоянии от него тянулись белые расплывающиеся хвосты
сразу нескольких <комет>. Я понял. Это были <догоняющие ракеты>. Они несли
смерть отважному пилоту, но казалось, что кто-то хочет украсить небо,
рисуя на его эмали эти белые следы, словно отделывая его под диковинный
синий мрамор.
Кажется, <догоняющие ракеты> сбили самолет... слишком поздно...
От самолета успела отделиться белая точка. Может быть, пилот успел
выпрыгнуть с самолета? Нет! Самолет пошел вниз, оставляя за собой черный
след, уже на горизонте. Пилот не мог выброситься заблаговременно...
Черные солдаты смотрели из-под ладоней на растущую белую точку,
вернее на пятнышко.
Все ниже, ниже, ниже...
Я поймал себя на том, что не дышу.
А черные солдаты пересмеивались. Они ничего не понимали.
Мне следовало вынуть фотоаппарат, но у меня окостенели руки. Лоб стал
потным. Я только успел надеть темные очки.
Вспышка была ослепительной. Я понимаю теперь рассказы о слепых от
рождения, которые на единый в жизни миг видели адский свет.
До этой секунды нестерпимо сверкавшее африканское солнце потускнело,
стало медным...
Лицо опалило лучами другого вспыхнувшего светила, неизмеримо более
яркого, жгучего, бьющего испепеляющей жарой, пронизывающего живые клетки,
свертывающего листья деревьев, иссушающего травы...
Я услышал крики. Черные солдаты выли от боли.
Лучевой ожог! Не я ли читал о том, как в Нагасаки или в Хиросиме на
расстоянии нескольких километров выгорали черные буквы афиш, напечатанные