"Александр Казанцев. Колокол Солнца" - читать интересную книгу автора

двухцветную форму, сначала вырвался всадник. Вслед выехала карета на
огромных колесах с загнутыми выше ее крыши рессорами, к которым она
была подвешена. Кардинальский знак украшал лакированные дверцы.
При виде кардинальского экипажа прохожие тотчас бросались к нему,
и по дороге до места по обочинам толпились люди, что объяснялось не
только религиозным рвением жителей Вечного города, но и тем
немаловажный обстоятельством, что монсеньор кардинал Антонио
Спадавелли, состоящий при папском дворе, имел обыкновение выбрасывать
в толпу из окошка кареты пригоршни звонких монет, которые
благоговейно, хотя и не без свалок, подбирались верующими.
Переехав мост, карета резко свернула в сторону, направляясь вдоль
берега Тибра. Горожан, приветствующих кардинала, здесь уже не
оказалось, но особо ретивые католики, быть может, рассчитывающие на
поживу, некоторое время бежали от моста вслед за каретой, крича хвалу
кардиналу, но, к их огорчению, кардинал больше не выбрасывал монет.
Карета минула развалины дворца Нерона, где тиран приказал своему
воспитателю философу-стоику Сенеке, презиравшему человеческие страсти
и даже смерть, в доказательство этого вскрыть себе вены.
Глядя на руины, кардинал вздохнул, подумав о мудреце, всю жизнь
боровшемся со страстями человеческими, а воспитавшего зверя в образе
человека, о котором люди спустя тысячелетия вспоминают с содроганием.
Что осталось от тех языческих времен, кроме руин, лишь "мертвый язык"
латынь, на котором говорят не народы, а ученые и священнослужители
другой, истинной религии.
Карета приблизилась к тюремным стенам.
Ворота тюрьмы были предусмотрительно открыты, а взмыленный конь
граубинденца стоял подле них.
Карета, гремя железными ободьями колес, въехала в тюремный двор,
слегка покачиваясь на рессорах.
Сам начальник тюрьмы подобострастно бросился открыть дверцу и
спустить подножку.
Придерживаемый юрким начальником тюрьмы и жирным тюремным
священником, кардинал с трудом сошел на землю.
Опираясь на посох, он направился к входу, согбенный годами, с
аскетическим лицом, на котором все же былым огнем горели черные глаза
старого доминиканца отца Антонио.
С огромным усилием, несколько раз останавливаясь, чтобы
отдышаться, поднялся кардинал Спадавелли по каменной лестнице.
Перед ним низкорослый начальник тюрьмы с остреньким лисьим лицом
суетился так угодливо, что, казалось, он сейчас бросит под ноги
кардиналу свой щегольской камзол, поскольку не успел постелить для
монсеньера ковер.
Около нужной камеры процессия остановилась. Монах-тюремщик, гремя
ключами, отпер замок.
Знаком руки кардинал отпустил всех.

Шум открываемой двери разбудил узника, прервав его сон, который на
этот раз не повторял былые мучения. Ему чудилось, что в призывном
грохоте открылись ворота "Города Солнца", его воплощенной Мечты.
В этом Городе не должно быть собственности, все в нем общее. Никто