"Юрий Казаков. Проза. Заметки. Наброски" - читать интересную книгу автора

советовали и исполняли, тем они все возвышались в его глазах и в
собственных. Но не они были главное зло, а главное зло была система. Та
система, при которой мог зародиться, подняться и существовать он, во веки
веков, пока жив, пока живы его солдаты, его исполнители".
Герой повести не претендует на столь высокие обобщения, он думает о
своем погибшем отце, о тысячах безвестных солдатских могил, разбросанных "по
всей великой земле". И перед ним встает другой вопрос: "Чем же я отплачу им
за свою жизнь, когда я все больше забываю о них, как и вообще обо всех
предыдущих поколениях, каким же я должен быть умным, сильным и мужественным,
чтобы жить теперь, чтобы знать все о своей земле и быть верным моему отцу,
моему великому рабочему?.."
Герой повести с ненавистью думает о министрах, президентах и генералах,
планирующих атомные "блицкриги", воображает их так, как видел в кинохронике:
с раскрытыми ртами, перед микрофонами, в мундирах, над картами, на маневрах,
и негодует на то, "по какому праву все эти люди, родившиеся где-то на других
континентах, задолго до того, как родиться ему, не знающие ничего о его
жизни, тем не менее угрожают ему смертью".
И еще он думает об ученых, обо всех этих "отцах" всяческих бомб, об
этом "племени роботов", они представляются ему марсианами из фантастических
романов, существами, чуждыми всему живому, "всем полям и лесам и тихим
рекам, любви, рождению", - не только чуждыми, но и враждебными всему этому.
Не претендуя на обобщения и лишь взыскуя правды о самом себе,
казаковский герой в своем мучительном самоанализе неизбежно приходит к
осознанию себя правомочной, мыслящей частицей человечества, к осознанию
своей личной причастности к судьбе будущего. Как человек, "появившийся для
чего-то в один прекрасный день в этом мире и обреченный уйти из него в конце
концов", человек, для которого жизнь проста и естественна, он не ищет в ней
высшего смысла - "смысл не ему решать", - однако всем своим существом
чувствует, что "если жизнь человечества бессмысленна, значит, бессмысленна и
его жизнь. А если жизнь всех неисчислимых миллиардов, прошедших и грядущих,
наполнена смыслом, значит, и его жизнь имеет великий, таинственный смысл в
цепи всех поколений".
"Мир сегодня, - заявлял Казаков в 1963 году, - не просто дни без войны.
Это бесконечное развитие жизни. Поэтому и повесть свою я задумывал и писал
не только как антивоенную. Мысли ее героя обращены к главному - к
историческим судьбам человечества".
Повесть не далась писателю с единого замаха. Стараясь понять, что же
ему мешает, Казаков в 1963 году размышлял в дневнике: "...все кажется не
то - очень много тяжелых рассуждений о войне и некоего раската, - того
самого, который так удавался Толстому. Т. е. прежде чем подойти к сюжету и
взять быка за рога, долго описываешь вообще - настроение того времени и т.
д.".
Будучи недоволен своей работой, Казаков до конца своих дней не оставлял
намерения справиться с повестью, считая ее той обязательной для себя вещью,
"которую все-таки писать надо".
В 1964 году Казаков сообщал "Вопросам литературы": "Сейчас у меня
наступила интереснейшая пора в работе над повестью: я должен "сделать"
некоторые архивные изыскания. Хотя время, о котором я пишу, еще живо в
памяти всех нас, а время это - 1941 год, но это уже одновременно и история.
И вот для того, чтобы эта история была как можно более точной, я хочу