"Эммануил Генрихович Казакевич. Синяя тетрадь (повесть)" - читать интересную книгу автора Он тихонько вздохнул и повернулся к Коле:
- Искупаемся, Коля? - Вот здорово! - воскликнул Коля. Он втянул свой тощий живот, штанишки сами с него свалились, и он бросился в воду. - Он вас очень любит, - вполголоса сказал Зиновьев. - Amor d'amor si paga*, - быстро ответил Ленин. _______________ * За любовь платится любовью (ит.). Все разделись и полезли в воду. - Не уплывайте далеко, - взмолился Зиновьев, когда Ленин пропал во мраке. - Ничего, собака Треф на воде следов не чует, - последовал ответ уже издалека. Потом стало тихо. Зиновьев озабоченно вглядывался в темноту. - Увлекается, - пробормотал он беспокойно. Вскоре забеспокоился и Емельянов. - Поплыть за ним, что ли? - сказал он и, пустившись вплавь, исчез во тьме. Вернулся Коля. Он запыхался, но был очень весел и не переставал восхищаться: - Ох, как плавает! А ныряет до-о-лго!.. В темноте раздался всплеск. Это вернулся Емельянов. - Уплыл... в темноте не найдешь. Они все трое постояли с минуту в воде, прислушиваясь. Наконец Ленин - Владимир Ильич, - укоризненно протянул Емельянов, - разве так можно? - А что такого? Я знаменитый пловец, Григорий это отлично знает. Они вышли на берег и уселись на траву. Всеми овладело приятное оцепенение. Было очень тепло. Над землей плыл комариный звон. Зиновьев, разомлев, начал рассказывать о первых днях войны, заставших Ленина в Поронине, под Краковом, об аресте Ленина австрийскими властями по обвинению в шпионаже; Зиновьев тогда жил недалеко, в Закопане. Узнав об аресте Ленина, он сел на велосипед и в проливной дождь поехал за десять километров к польскому революционеру доктору Длусскому с просьбой о заступничестве. - Тогда было плохо, а теперь еще хуже, - пробормотал Зиновьев. Ленин сказал глуховатым голосом: - Для русского революционера быть обвиненным в шпионаже в пользу царской России - вещь в высшей степени отвратительная и тяжкая... Скажу вам по секрету, что для него есть только одна вещь столь же отвратительная и тяжкая - это быть обвиненным в шпионаже в пользу кайзеровской Германии. Эти слова вырвались непроизвольно - Ленин ни разу не касался в разговорах этого вопроса, Емельянов впервые за все время понял, что всю шумиху с "германским шпионажем" Ленин переживает вовсе не так легко, как казалось. Впрочем, Ленин тут же перевел разговор на другое, но тотчас умолк: откуда-то с озера послышалось пение и теньканье гитары. И это теньканье и пение на лодках в темноте под звездами, среди тихих всплесков воды и комариного звона, навевали спокойствие и грусть. |
|
|