"Эммануил Генрихович Казакевич. Ленин в Париже (Очерк)" - читать интересную книгу автора

Эммануил Генрихович КАЗАКЕВИЧ

ЛЕНИН В ПАРИЖЕ

Очерк


Да, действительно, у Парижа есть какое-то фиолетовое свечение,
особенно по вечерам. Об этом уже писали не раз. Вообще здесь ничего нет
такого, о чем бы не писали, поэтому писать о Париже невозможно.
Я и не собираюсь писать о Париже. Все впечатления свои я скрою в
глубине души. Париж у меня будет присутствовать в романе "Новая земля",
который я теперь пишу, и то лишь в той мере, в какой советская история
тридцатых - сороковых годов соприкасалась с ним. А она с ним
соприкасалась, и порой самым неожиданным образом.
Единственное, о чем мне хочется написать немедленно, теперь же, это о
ленинских местах в Париже. Последнее время, в связи с работой над повестью
"Синяя тетрадь", я постоянно думал о Ленине, словно бы неотступно следовал
за ним - за ходом его мыслей и путями его жизни - одним словом, постоянно
жил в ленинской атмосфере.
Это - накаленная атмосфера, полная живых, не умерших страстей.
Раскрытие ленинского образа - задача в высшей степени современная не
только потому, что мы все живем под ленинской звездой, но и потому, что
сам Ленин был человеком будущего. Узнавать его, стараться быть таким, как
он, значит побеждать в себе "ветхого Адама", значит вырывать из себя все
мерзости древних инстинктов и старых предрассудков.
В Париже, где все эти инстинкты и предрассудки пока еще здравствуют,
хотя и находятся уже далеко не в цветущем состоянии, я стал искать следы
живого Ленина, повинуясь новому для меня и несколько лукавому желанию
увидеть, как мало места занимал в "современном Вавилоне" этот небольшого
роста человек, который, как вскоре выяснилось, был больше Парижа, был так
огромен, что заставил полмира следовать за собой и другую половину -
дрожать от страха.
В те времена Париж этого не знал. Престарелый французский поэт Поль
Фор недавно рассказывал о том, как в 1910 году летом в кафе "Клозери де
Лила", на углу бульвара Монпарнас и авеню Обсерватории, вошел поэт Гийом
Аполлинер. Он стал спрашивать, здесь ли Анри Руссо. Руссо не оказалось. Он
спросил о Пикассо, о Сальмоне и еще о ком-то из поэтов и художников. Но и
их не оказалось. Тогда он развел руками и сказал, вздохнув: "Здесь нет ни
одного выдающегося человека". В это время за дальним столиком с газетой в
руках обедал Ленин.
Отдаленный столик у окна, выходяшего на Монпарнас. Именно в таком
месте должен был сидеть русский эмигрант, преследуемый агентами царя:
видеть, что делается за окном, и в то же время иметь возможность
обозревать все кафе. Не в центре, где сидели местные знаменитости,
говоруны и большие художники, шумные и дерзкие в своей ненависти к
буржуазному миру, - впрочем, слишком шумные и слишком дерзкие, чтобы быть
опасными для буржуазного мира; нет, в отдалении, весь переполненный
мыслями о вещах и явлениях, не имеющих как будто никакого касательства ни
к бульвару Монпарнас, ни к кафе "Клозери де Лила", ни к Парижу вообще,