"Эммануил Генрихович Казакевич. Дом на площади ("Весна на Одере" #2) " - читать интересную книгу автора

покорность мужчин - все это было пронзительно знакомо.
Ненависть? Нет, солдаты не чувствовали никакой ненависти. В глазах
солдат читались настороженность, недоверие, удивление, но не ненависть.
Может быть, если бы они ворвались в Германию с боями, как те передовые
части, что двигались впереди, - ненависть была бы. При данных
обстоятельствах она даже не появлялась. Солдаты видели просто обездоленных
людей, притом находящихся в пути, так же как и сами солдаты.
Веретенников выступил вперед и спросил у мужчины и у женщины, которые
сидели ближе всех, куда они идут. Мужчина, мешая польские и немецкие
слова, объяснил, что они беженцы из Силезии и что идут они неизвестно куда
и остановятся там, где им велят остановиться. Женщина заплакала. Солдаты
покачали головами, и так как не могли этим беженцам ничем помочь, они
просто отошли обратно к своей стоянке и стали готовиться в путь.
Одновременно стали готовиться в путь и немцы, и опять обе группы
двигались некоторое время рядом. Потом немцы немного отстали. Внезапно
послышался отчаянный плач и визг. Зуев обернулся и увидел, что высокий,
костлявый, давно не бритый рыжий немец бьет ту самую рыжую девчонку: он
держит ее левой рукой, а в правой у него ветка, и он хлещет этой веткой по
ее спине и обнаженным ногам. Рядом стояла маленькая бледная женщина и,
заламывая руки, кричала что-то - видимо, просила его не бить девочку. Но
мужчина не слушался ее и продолжал бить, пока Зуев не толкнул его в спину.
Тогда немец выпустил девочку, уронил ветку и застыл в позе вконец
разбитого человека.
- Не смей, - сказал Зуев. - Скотина ты.
После этого Зуев вернулся обратно к своим и сказал сердито:
- Ну их! Немцы проклятые! - Он говорил это со всей искренностью и
непритворным возмущением, хотя сам не раз бил своего сына и не считал это
таким зазорным. Со стороны все казалось гораздо страшнее. К тому же это
была девочка. Все-таки Зуев пообещал себе, что и сына своего больше бить
не будет, и тайком смахнул с ресницы слезу.
- Чего это машин все нет да нет? - спросил Зуев, помолчав.
Машины вскоре появились, и солдаты поехали дальше. Но случилось так,
что машины эти должны были свернуть с главной дороги на боковую, и
солдатам пришлось на повороте спрыгнуть. Чтобы не терять зря времени, они
не стали дожидаться новых машин, а пошли потихоньку пешком к закату. Закат
был очень красив, его красные зори легли по небу размашисто и
стремительно. Эти алые полосы на горизонте напомнили солдатам фронт. Им
даже почудились выстрелы неподалеку. Но нет, не почудились, а
действительно неподалеку раздались частые выстрелы. Впереди на дороге
стояло несколько грузовых машин. Стрельба слышалась оттуда. "Вот мы и
дошли", - подумал Веретенников и вздохнул; он быстро взял в руки свою
винтовку, сошел с дороги на обочину и, пригнувшись, пошел по направлению к
машинам. Подойдя ближе, он увидел, что в кузовах машин стоят советские
солдаты, у каждого из них в руках винтовка, устремленная в небо, и солдаты
стреляют вверх. Веретенников поднял глаза к темневшему небу, рассчитывая
обнаружить в нем вражеский самолет, а солдаты на машинах что-то кричали и
все стреляли. И вдруг Петухов дрогнувшим голосом сказал:
- Война окончилась.
И сел на траву.
Почему-то это движение показалось всем очень естественным, и все,