"Гай Гэвриэл Кей. Последний свет Солнца " - читать интересную книгу автора

сапоги и куртку из медвежьей шкуры, которую ему пока что удалось сохранить,
хотя пришлось за нее драться. Он вышел наружу, помочился у стены сарая, а
потом зашагал в ночной тишине поселка к дому Хальдра. (Его мать, Фригга,
лежала где-то внутри, теперь в одиночестве, второй раз в этом году оставшись
без мужа.)
Он обошел вокруг дома, тихонько открыл дверь в конюшню, прислушался.
Услышал, как конюх сопит во сне, зарывшись в солому, потом бесшумно вывел
крупного серого коня по кличке Гиллир из конюшни под глядящие на них звезды.
Конюх так и не пошевелился. Никто не появился во дворе. Берн был
наедине с ночными духами Рабади. Ему казалось, что это сон.
Ворота запирались, когда возникала опасность, но только в этом случае.
Рабади - остров. Берн и серый конь прошли прямо через площадь у гавани, мимо
закрытых лавок, по середине пустой улицы, в открытые ворота и по мосту надо
рвом вышли в ночное поле.
Вот так просто меняется жизнь.
Заканчивается жизнь, вероятно, так будет правильнее, решил он,
учитывая, что это все же не сон. Берну не попасть на корабль, на котором мог
бы поместиться конь, а с восходом солнца множество вооруженных и очень
сердитых мужчин, возмущенных его нечестивостью и напуганных гневом
неприкаянного духа, начнут искать коня. Когда они обнаружат, что сын
изгнанного Торкела тоже исчез, единственной проблемой для них будет выбрать,
каким способом его прикончить.
Это открывало перед Берном несколько возможностей, учитывая то, что он
был трезвым и хорошо соображал. Он мог передумать и вернуться. Бросить здесь
коня, чтобы его потом нашли. Мелкий, неприятный инцидент. Мог свалить вину
на привидения или духов леса, успеть вернуться в свой сарай и лечь спать
позади дома Арни Кьельсона, пока никто ничего не узнал. Он даже мог бы
присоединиться к поискам коня утром, если толстый Кьельсон освободит его от
колки дров.
Они бы нашли серого, привели его обратно, задушили и сожгли в ладье
вместе с Хальдром Тонконогим и той молодой служанкой, которая обеспечила бы
своей душе место среди воинов и богов, вытянув соломинку, освобождающую ее
от необходимости медленно влачить жалкое существование.
Берн послал коня через реку. Серый жеребец был крупным, норовистым, но
знал его. Кьельсон выказывал подобающую благодарность правителю, после того
как ему досталась ферма и дом Рыжего Торкела, и регулярно посылал своих слуг
работать на Тонконогого. Теперь Берн был одним из этих слуг по условиям того
же приговора, который отдал землю его семьи Кьельсону. Он часто чистил
серого жеребца, выгуливал его, убирал за ним солому. Великолепный конь,
Хальдр не был достоин такого коня. На таком коне некуда ездить на Рабади;
его держали исключительно напоказ, как доказательство богатства владельца.
Еще одна причина, почему Берну в голову пришла мысль украсть его сегодня
ночью в опасное время между миром сна и бодрствования.
Он ехал среди ночного холода. Зима закончилась, но все еще держала
землю своими твердыми пальцами. Берн замерз, несмотря на куртку.
По крайней мере, теперь он знал, куда направляется; кажется, это он
наконец понял. Земля, которую его отец купил на награбленное золото (большей
частью добытое во время знаменитого набега на Фериерес двадцать пять лет
назад), находилась на другом краю деревни, на юго-западе. А он направлялся к
северной опушке леса.