"Гай Гэвриел Кей. Повелитель императоров ("Сарантийская мозаика" #2)" - читать интересную книгу автора

развесил травы и расставил на полках маленькие горшочки и полотняные мешочки
с лекарствами, была на правом глазу катаракта. Рустем это знал; он уже видел
ее раньше и оценил болезнь. Он заранее готовился и, если заболевания
крестьян позволяли, предлагал ученикам практический опыт и наблюдения в
дополнение к трактатам, которые они переписывали и заучивали. Какой смысл
заучивать высказывания Аль-Хазри об ампутации, любил повторять он, если не
умеешь пользоваться пилой.
Он сам провел шесть недель со своим восточным учителем в неудачном
походе афганцев против мятежников на северо-восточной границе.
Он также повидал столько насильственных смертей и ужасных мучений в то
лето, что решил вернуться домой к жене и маленькому ребенку, которого едва
успел увидеть перед отъездом на восток. Этот дом и сад на краю деревни, а
потом еще одна жена и дочь появились уже после его возвращения. Маленькому
мальчику, которого он тогда оставил, теперь уже семь лет, и он сидит на
коврике за дверью приемной, слушая лекции отца.
А лекарю Рустему все еще снилось в ночной темноте поле боя на востоке.
Он помнил, как отрезал конечности у кричащих людей при чадящем, неверном
свете факелов на ветру, когда солнце садилось и продолжалась бойня. Он
помнил черные фонтаны крови, сгустки и брызги крови, пропитавшие его одежду,
лицо, волосы, руки, грудь. Он сам превращался в кошмарное кровавое создание,
его руки становились такими скользкими, что едва удерживали инструменты,
которыми он резал, пилил и прижигал, а раненых без конца все подносили и
подносили к ним без остановки, даже после наступления ночи.
Бывают вещи похуже деревенской практики в Бассании, решил он на
следующее утро, и с тех пор ни разу не усомнился в этом, хотя иногда
проснувшееся честолюбие, манящее и опасное, как куртизанка из Кабадха,
пыталось убедить его в обратном. Рустем провел большую часть взрослой жизни,
стараясь казаться старше своих лет. Но он еще не стар. Пока не стар. И он
спрашивал себя не раз в сумерках, когда обычно являются подобные мысли, как
бы он поступил, если бы в его дверь постучали благоприятный случай и риск.
После, оглядываясь назад, он не мог вспомнить, раздался ли в тот день
стук в дверь. Все последующие события происходили с головокружительной
быстротой, и он мог его не запомнить. Однако ему казалось, что наружная
дверь просто с грохотом распахнулась без предупреждения, чуть не ударив
пациентку, ожидающую у стены, и внутрь ворвались солдаты, до отказа наполнив
тихую комнату хаосом внешнего мира.
Рустем знал одного из них - командира: тот уже давно служил в Керакеке.
Сейчас лицо этого человека было искажено, глаза выпучены, вид возбужденный.
Когда он заговорил, его голос визжал, как пила дровосека. Он крикнул:
- Ты должен идти! Немедленно! В крепость!
- Несчастный случай? - спросил Рустем со своего коврика, нарочно
сдержанно, не обращая внимания на властный тон солдата и пытаясь
восстановить спокойствие при помощи собственного хладнокровия. Это входило в
курс обучения лекаря, и он хотел, чтобы его студенты увидели, как он это
делает. Приходящие к ним люди часто бывали возбуждены, а лекарь не мог себе
этого позволить. Он отметил, что лицо солдата обращено на восток, когда он
произнес первые слова. Нейтральное знамение. Этот человек принадлежит к
касте воинов, конечно, а это может быть и хорошо, и плохо, в зависимости от
касты заболевшего человека. Ветер дует с севера - это нехорошо, но за окном
не видно и не слышно птиц, а это служит некоторым противовесом.