"Гай Гэвриел Кей. Повелитель императоров ("Сарантийская мозаика" #2)" - читать интересную книгу автора

- Они ничего не могут сделать. Это написано на их лицах. Рты их от
страха пересохли, их мысли подобны струям песка. Они понятия не имеют, что
надо делать. Уведите всех троих и убейте их. Они недостойны. Сделайте это.
Найдите нашего сына Дамнацеса и посадите на кол в пустыне, на поживу зверям.
Его мать нужно отдать рабам. Сделайте это. Потом пойдите к нашему сыну
Мурашу и приведите его к нам. - Ширван сделал паузу, чтобы перевести дыхание
и избавиться от унизительной слабости, вызванной болью.
- Еще приведите к нам священника с угольком Священного Пламени.
Кажется, нам суждено умереть в Керакеке. Все происходит по божественной воле
Перуна. Анаита ждет всех нас. Так было предначертано, и так происходит.
Сделай это, Мазендар.
- Совсем никаких лекарей, о великий господин? - спросил маленький
пухлый визирь. Голос его звучал сухо, глаза были сухими.
- В Керакеке? - сказал Царь Царей, в его голосе звучали горечь и
гнев. - В этой пустыне? Вспомни, где мы находимся. - Когда он говорил, из
раны, там, где торчала стрела, текла кровь. Древко стрелы было черным, с
черным оперением. Борода царя испачкалась в его собственной темной крови.
Визирь склонил голову. Пришли люди, чтобы увести трех приговоренных
лекарей из комнаты. Они не протестовали, не сопротивлялись.
Зимним днем в Бассании, в дальней крепости у края песков, солнце уже
миновало высшую точку и начало опускаться. Время шло вперед.
Иногда, внезапно, к собственному удивлению, люди проявляют смелость и
меняют течение собственной жизни и ход времени. Человек, который опустился
на колени у постели, прижавшись лбом к ковру на полу, был комендантом
крепости Керакек. Мудрость, скромность, инстинкт самосохранения - все
требовало, чтобы он в тот день хранил молчание среди лощеных, опасных
придворных. После он не мог объяснить, почему все же заговорил. Он дрожал
как в лихорадке, вспоминая об этом, и пил много вина, даже в дни
воздержания.
- Мой повелитель, - произнес он в освещенной огнем комнате, - у нас в
деревне рядом с крепостью есть один лекарь, который много путешествовал.
Может, позвать его?
Казалось, взор Царя Царей уже блуждает в ином месте, у Перуна и Богини,
вдали от мелких забот земной жизни. Он сказал:
- Зачем губить еще одного человека?
О Ширване говорили, писали на пергаменте и вырезали на плитах из камня,
что никогда еще на троне в Кабадхе со скипетром и цветком в руке не сидел
более милосердный и полный сострадания муж, проникшийся духом богини Анаиты.
Но Анаиту еще называли Жницей, ибо она призывала людей к завершению жизни.
Визирь тихо прошептал:
- Почему бы и нет? Какое это может иметь значение, господин? Можно, я
пошлю за ним?
Царь Царей еще несколько мгновений лежал неподвижно, потом махнул рукой
в знак согласия, коротко и равнодушно. Казалось, гнев его улетучился. Его
взгляд из-под отяжелевших век переместился на огонь и остался там. Кто-то
вышел по знаку визиря.
Время шло. В пустыне за крепостью и деревней рядом поднялся северный
ветер. Он пронесся по пескам, сдувая и перемещая их, стирая одни дюны,
насыпая другие, и львы, на которых никто не охотился, искали убежища в своих
пещерах среди скал в ожидании ночи.