"Любовь Каверина. Он строит, она строит, я строю " - читать интересную книгу автора

Поезд страшно гудел и лязгал колесами. В вагоне топилась короткая
круглая печка. Пахло негородской одеждой. Все полки для сидения и для
лежания были заняты. Папа подкинул меня на самую верхнюю полку и велел
спать. Ему хорошо говорить, а вдруг поезд дернет, и я свалюсь вниз? Вот если
бы была сетка, как у нас на Ржевке для кур, тогда другое дело.
Жалко, что мы отдали кур чужим людям насовсем. И Церьку мясник запросто
мог зарубить.
Кто теперь с нами следующим летом на новой даче будет жить?

***

Весной мы стали часто приезжать на новую дачу.
По размытой крутой тропинке ноги скользят назад, как на ледяной горке.
Чтобы залезть в сарай, можно уцепиться за ель, которая прямо у входа. Только
нужно, чтобы руки были пустые. Меня то и дело посылают за чем-нибудь в
сарай:
- Отнеси ведро с погнутой ручкой и принеси маленькую ножовку.
Карабкаюсь вверх, хотя мне ни за что не отыскать ни большой, ни
маленькой ножовки. Они от меня нарочно прячутся.
Бесполезно кричать вниз: "А где она лежит?" Скажут: "Слева у двери".
Именно у двери слева я и смотрела: пуговицу от старого пальто нашла, лейку
нашла, и больше ничего, кроме железных труб нет. А ведь если мама пойдет
искать, эта дурацкая ножовка сама к ней выскочит. Стоп. Нельзя плакать. Где
у меня левая рука? Вот эта. Потому что эта ложку с супом держит. Может,
заглянуть под топчан? В этом сарае внутри устроено не так, как на Ржевке.
Здесь около окна сколочена коробочка из белой новой фанеры. В коробке - два
топчана и стол, это - дом людей, а вокруг - дом досок и инструментов.
Инструменты то и дело пытаются прокрасться в дом людей, и их приходится
выволакивать оттуда.
- Ты что, дочь, заснула? Я же просил ножовку. Тебя только за смертью
посылать.
Папа сердится. Он не понимает, что инструменты считают меня маленькой и
не хотят мне подчиняться. И потом уже совсем темно. Ничего не видно.
- Ладно, черт с ней, с ножовкой. Давай, мартышка, помоги мне яблони
досажать. Видишь, мама у нас совсем устала.
Мама не устала. Просто она не любит, когда папа все делает до последней
минуты, а потом мы опаздываем на поезд.
- Давай, давай, дружок: я подсыпаю землю, а ты осторожно утрамбовывай
ее вокруг корней.
Зря мы сажаем смородину и яблони со Ржевки. У них только название
вкусное, а сами - прутья. Прутья и есть.
Докопались! Что мама говорила! Теперь бежим как сумасшедшие на станцию.
Мне не угнаться за папой. Шпалы очень скользкие. Слева - болото, справа -
гора, значит, до станции еще далеко. Справа - озеро, слева - болото, еще
долго бежать. В боку что-то колет, хорошо еще можно держаться за папин
карман. Слева - гора, справа - гора, скоро станция. Только мы все равно
опоздали. Большущий фонарь выползает из-за деревьев. Становится еще больше.
Закрывает собой все и бьет по глазам. Мы с мамой бредем слепые сквозь желтые
круги. Взрывается страшный гудок. Лес вздрагивает, качается. Лязг колес
отшвыривает нас от дороги. Папа почему-то продолжает бежать впереди. А мама