"Ясунари Кавабата. Спящие красавицы" - читать интересную книгу автора

сколько дремотную рассеянность.
- Первой женщиной была мама,- мелькнула новая мысль.- А может, все-таки
не она, а кто-то другой? - неожиданно возникло продолжение.- Но как же это,
моя мать - моя женщина? - Только сейчас, на шестьдесят восьмом году жизни,
Эгути понял, что именно так оно и было. Эта истина поднялась из глубины его
сознания. Что это, кощунство или тоска? Старый Эгути открыл глаза и поморгал
ими, как это делают, чтобы прогнать страшный сон. Однако снотворное уже
действовало в полную силу, и ему трудно было окончательно пробудиться,
голову сковала тупая боль. Сонный Эгути попытался отогнать воспоминания о
матери, потом, вздохнув, положил ладони на груди обеих девушек. Одна
гладкая, сухая, другая - влажная; старик закрыл глаза.
Мать умерла в зимнюю ночь, когда Эгути было семнадцать лет. Отец и
Эгути, стоя у постели, держали ее руки в своих. Руки матери, долго
страдавшей от туберкулеза, почти высохли, но она до боли сильно стискивала
их ладони. Холод ее пальцев пронизал руку Эгути до самого плеча. Медсестра,
массажировавшая матери ноги, встала и вышла. Видимо, чтобы вызвать по
телефону врача.
- Ёсио, Ёсио...- прерывающимся голосом позвала мать. Эгути сразу
догадался и легонько погладил мать по задыхающейся груди, и тут у нее изо
рта и из носа хлынула кровь. Дыхание остановилось. Лежавшие в изголовье
марля и полотенце быстро вымокли от крови.
- Ёсио, вытри рукавом своей рубашки,- сказал отец.- Сестра, сестра, таз
с водой... Так, так, чистую подушку, ночную рубашку и еще простыню...
Когда старый Эгути подумал: "Первой женщиной была мама",- само собой
вспомнилось, как она умирала.
- Ах! - Эгути стало казаться, что алые шторы в потайной комнате
окрашены кровью. Он плотно сомкнул веки, но в глубине его глаз не исчезали
алые блики. Под действием снотворного сознание его затуманилось. Ладони его
покоились на девственных грудях девушек. Он почти потерял способность
рассуждать и оценивать свои поступки, в уголках глаз выступили слезы.
- Почему в таком месте мне пришло в голову, что мать была моей первой
женщиной,- с удивлением подумал старый Эгути. Однако мысль о матери не
вызвала у него воспоминаний о возлюбленных, которых он имел впоследствии. На
самом же деле первой его женщиной, пожалуй, была жена. Да, именно так, но
его старая жена, уже выдавшая замуж трех дочерей, этой зимней ночью спит
одна. Нет, она, должно быть, еще не спит. В их доме не слышно шума прибоя,
но зимняя стужа, наверное, чувствуется сильнее, чем здесь. Старик стал
размышлять, что представляют собой две груди, лежащие под его ладонями. Они
будут продолжать жить, пульсируя теплой кровью, и когда его уже не будет в
живых. Но что это значит? Собрав последние силы, старик сжал ладони. Никакой
реакции,- груди девушек тоже крепко спали. Когда Эгути гладил тело матери
перед смертью, то наверняка коснулся и ее иссохшей груди. Но не осознавал,
что это грудь. Сейчас он уже мало что помнит. Помнит только, как в детстве
засыпал, обхватив ручками грудь еще молодой в ту пору матери.
Старого Эгути наконец-то, кажется, сморил сон; чтобы лечь поудобней, он
отнял руки от девичьих грудей. Повернулся лицом к "черной" девушке.
Очевидно, его притянул ее сильный запах. Неровное дыхание девушки коснулось
лица Эгути. Рот ее был слегка приоткрыт.
- О, какой симпатичный кривой зубик,- старик тронул его пальцами. Зубы
у девушки были крупные, только этот, кривой - маленький. Если бы не дыхание