"Ясунари Кавабата. Мэйдзин" - читать интересную книгу автора

зажгли свет, потому что осеннее солнце стояло довольно низко. Без двадцати
три черные, наконец, сделали 101 ход.
- Такое тоби можно было бы сделать за минуту, но я что-то поглупел.
Голова ничего не соображает, - сказал с облегчением Седьмой дан и засмеялся,
- три с половиной часа все думал, что делать: то ли прыгать, то ли
продлеваться.
Мэйдзин криво улыбнулся, но ничего не ответил.
Седьмой дан сказал правду: даже для нас 101 ход черных был очевиден.
Игра уже вошла в стадию есэ, то есть окончания. Белые создали в правом
нижнем углу большой мешок, и для вторжения в него черные имели, пожалуй,
единственную точку - ту, куда был сделан 101 ход. Кроме прыжка через один
пункт, черные могли продлиться, и, хотя колебания в выборе можно было
понять, но все же в конечном счете разница была невелика.
Почему же Седьмой дан не сделал такой очевидный ход сразу? Даже я,
сторонний наблюдатель, устал ждать и начал было злиться, но потом меня
захватили сомнения. Может быть, он специально тянет? Может быть, это -
тактический ход? Спектакль? Основания для таких подозрений были. Дело в том,
что партия была прервана на три месяца. И что же, Отакэ Седьмой дан за это
время не успел проанализировать позицию? Незадолго до сотогого хода черные и
белые камни сблизились настолько, что начались мелкие локальные стычки:
противники сошлись вплотную. Конечно, можно было еще найти ходы, достаточно
крупные с точки зрения есэ, но все-таки, проанализировать все варианты
течения партии до конца было пока невозможно. Сколько бы вариантов не
перебирать, ни об одном из них нельзя было судить наверняка, и вариантов
этих было множество. Но, несмотря на это, Седьмой дан вряд ли удержался от
анализа столь важной партии за время перерыва, ведь над 101 ходом он мог
думать три месяца. И после всего этого вдруг понадобилось еще три с
половиной часа. Не маскировка ли это трехмесячного анализа? Столь долгое
раздумье казалось подозрительным не только мне, но и членам Оргкомитета, и
наводило на недобрые мысли.
Даже Мэйдзин, когда Седьмой дан встал со своего места, тихо проворчал:
"Ишь, какой усидчивый". Не знаю, как в тренировочных, но серьезных играх
Мэйдзин никогда не позволял себе высказываться по адресу партнера. Кстати,
Ясунага Четвертый дан, одинаково близко знакомый и с Мэйдзином, и с Отакэ,
сказал:
- Эту партию, ни Мэйдзин, ни Отакэ во время перерыва, похоже, не
анализировали. Отакэ - человек педантичный до чудачества, и неужели бы он
стал анализировать игру, пола Мэйдзин лежит в больнице? Ни за что на свете!
Возможно, так оно и было. А может быть, Отакэ Седьмой дан потратил три
с половиной часа не только на 101 ход, но и на то, чтобы вжиться снова в эту
партию, проникнуться ее духом, обдумать общее положение сторон и, насколько
это возможно, наметить стратегию на будущее.


12

Мэйдзин в Прощальной партии впервые столкнулся с новыми правилами
откладывания - с секретной записью хода. При возобновлении игры на второй
день из сейфа павильона Коекан достали запечатанный конверт, игроки в
присутствии секретаря Ассоциации убедились, что печати целы, затем тот из