"Ясунари Кавабата. Снежная страна (Повесть)" - читать интересную книгу автора

отслужив свой срок, осталась там, стала преподавать танцы. А потом ее разбил
паралич, ей тогда и пятидесяти не было, и она вернулась домой, на горячие
источники, чтоб уж заодно и полечиться. Ее сын с детства увлекался техникой
и как раз в это время устроился работать к часовщику, очень хорошая попалась
ему работа, ну он и остался в портовом городе. Но вскоре уехал в Токио, там
работал и ходил в вечернюю школу. Напряжение-то какое! Вот, видно, организм
и не выдержал. А ему ведь только двадцать шесть лет, в нынешнем году
исполнилось...
Все это Комако выпалила одним духом, но ни словом не упомянула о
девушке, ехавшей с сыном хозяйки. Не сказала также, почему она сама живет в
этом доме.
Но и этих слов было достаточно, чтобы Симамура уже не мог спокойно
усидеть в комнате, словно бы парившей в воздухе, в комнате, откуда голос
Комако, казалось, свободно летел на все четыре стороны.
Когда Симамура, уже собираясь выйти из дома, хотел перешагнуть порог,
его внимание привлек какой-то предмет, белевший в темноте. Это был
павлониевый футляр для сямисэна. Он показался ему длиннее и больше, чем был
на самом деле, и Симамура подумал, как же она ходит к гостям с такой
громоздкой вещью?.. В этот момент раздвинулись закопченные фусума, и голос,
звеняще-чистый, до боли прекрасный, готовый вот-вот рассыпаться эхом,
произнес:
- Кома-тян, можно через него перешагнуть?
Симамура запомнил этот голос. Голос, позвавший начальника станции из
окна ночного поезда, голос Йоко.
- Можно! - ответила Комако.
И Йоко в горных хакама легко перешагнула через футляр с сямисэном. В
одной руке она держала стеклянную утку.
Судя по вчерашнему разговору с начальником станции и по горным хакама,
Йоко была уроженкой здешних мест. Но было в ней какое-то особое очарование.
Возможно, из-за своеобразия ее наряда: из-за пояса бумажных горных хакама в
бледно-коричневую и черную широкую полоску наполовину выглядывало яркое оби,
и все это в сочетании с длинными рукавами муслинового кимоно переливалось и
играло. По бокам хакама, от колен до пояса, были прорези, поэтому они
округло и изящно вздувались на бедрах, хотя в жесткой бумажной ткани
чувствовалась неподатливость. Почему-то от всего ее костюма веяло покоем и
тишиной.
Но Йоко ни на секунду не задержалась, быстро прошла через переднюю,
бросив на Симамуру один-единственный пронзительный взгляд.
Выйдя наружу, Симамура никак не мог отделаться от ощущения, что взгляд
Йоко, холодный, как далекий свет, все еще мерцает на его лице. И он вспомнил
свой восторг тогда, в поезде, когда отраженный в стекле глаз Йоко
совместился с дальним огоньком в поле и ее зрачок вспыхнул и стал невыразимо
прекрасным. Должно быть, увидев сейчас Йоко, он вспомнил свое тогдашнее
впечатление, а оно в свою очередь вызвало в памяти яркие щеки Комако,
пылавшие в зеркале на фоне снега.
Симамура ускорил шаг. Несмотря на свои полноватые ноги, Симамура любил
лазить по горам и всегда незаметно ускорял шаг, если на горизонте маячили
горы. Ему, легко впадавшему в блаженное состояние, сейчас не верилось, что
оба зеркала - и отражавшее вечерний пейзаж, и зеркало в то снежное утро -
были обычными стеклами, созданными рукой человека. Для него они были частью