"Василий Катунин. Возвращение Остапа Крымова " - читать интересную книгу автора

место и машина, взвизгнув резиной, резко рванула с места.
Посмотрев вслед удаляющемуся автомобилю, Остап подумал: "По такому
звуку всегда можно со стопроцентной точностью сделать вывод о характере и
внешности хозяина машины, а также о наличии у него носового платка. -Крымов
вздохнул. - А я так и не обзавелся до сих пор авто. Интересно, какая бы у
меня была манера вождения?"
Молодой человек слегка лукавил сам с собой. На свете было всего три
вещи, которые Остап не умел и не собирался уметь делать: водить автомобиль,
бить женщин и платить в общественном транспорте. Все остальное - от рытья
канавы до изучения китайского языка - не представляло для Крымова каких-либо
трудностей. В свои сорок Остап научился относиться к жизни так же
снисходительно, как она относилась к нему. Он обрел, наконец, способность
смотреть вслед пролетающему в небе косяку птиц и не думать, как на этом
можно заработать.
Открыв свой паспорт на разделе "прописка", Остап сквозь навернувшуюся
слезу отыскал одну из многочисленных отметок: Харьков, улица Данилевского,
10, квартира 22, 5 мая 1978 года. Он спрятал многострадальный документ.
- Ну что же, первая столица, принимай своего блудного сына!
Не поворачивая корпуса, Остап скосил глаза на обжору-кота и, получив в
ответ дружелюбный взгляд, сказал, обращаясь в сторону исторического центра
Харькова:
- Нет, все-таки придется опрокинуть этот город в бездну процветания и
экономического роста. Все! Время слезливой встречи и минута молчания по
утерянным годам закончилась. Пора браться за дело.
Остап ощутил какую-то легкость на душе, хотя легкость в пустых карманах
была тут ни при чем. Он нащупал в брюках сиротливо приютившуюся одинокую
купюру. "Все мы гадаем, что бы мы делали, будь у нас доход Дюпона, -подумал
Остап. - А что бы он, голуба, делал, будь у него наша наличность?"
Крымов огляделся по сторонам. В его жизни часто случались моменты,
когда приходилось все начинать с нулевой точки, и это никогда не приводило
его в уныние. Он считал: пусть эта точка и является точкой отсчета, лишь бы
она была в нужный момент в нужном месте. А лучшей точки для начала пути, чем
вокзал большого города, невозможно было и придумать.

В это время...
Муравейник вокзала шелестел и дышал запахами пота, неприкаянности и
плесени человеческих проблем своих коренных обитателей. Вокзальный улей
гудел и роился суетой и вечной спешкой своего транзитного содержания.
Вокзалы и поезда всегда были нужны человечеству, как нужны всему сущему
единицы измерения. Деля человеческие жизни своими точками отправления и
прибытия на неравные отрезки, они помогают людям исчислять свое движение во
времени и пространстве. Старые усталые поезда с подслеповатыми
глазами-окнами покорно насыщают свои чрева беспокойной человеческой массой и
уносят сотни двуногих без крыльев в никуда. Изгибая прокопченные спины,
стеклянно-металлические змеи заползают под навесы перронов, выплевывают
усталые сгустки людей, затем заглатывают новые и уползают прочь. За пыльными
окнами вагонов на откинутых полках лежат судьбы, эпохи и надежды, обнаженные
острым и волнующим скальпелем дороги. Не меняющиеся десятилетиями тусклые
запахи и звуки железнодорожного кочевья превращают озабоченных взрослых в
былых восторженных и растерянных детей, ждущих от дороги чуда и желающих