"Василий Катунин. Возвращение Остапа Крымова " - читать интересную книгу автора

как желания рыбака и рыбки. Нильский никак не мог понять, зачем советских
людей, не слишком уважаемых во всем мире, но внушавших некоторый страх,
поделили на украинцев, русских, узбеков и молдаван, не внушающих ни страха,
ни уважения, ни интереса. Кому нужно было разбивать страну, занимавшую
лидирующие места в мире, на несколько иждивенческих самостоятельных кусков,
дружно занявших места со сто четвертого по сто тридцатое в мировой табели о
рангах по кредиту доверия? Нильский никак не мог понять, что институт
демократии в наших странах еще не достиг того уровня, когда вновь
назначенные премьеры не начинали бы свою трудовую деятельность сразу же с
открытия кодированных валютных счетов за границей.
В обстановке воцарившегося бардака слово "независимость" означало для
Нильского только одно - от этой страны уже нигде ничего не зависело. Всегда
недолюбливавший Ленина, Нильский с ностальгией вспоминал времена, когда за
небольшую взятку все же можно было отдохнуть в Ялте, когда Никита Хрущев мог
без всяких последствий постучать ботинком по трибуне ООН, когда, уложившись
всего в пятерку, можно было соблазнить жену сослуживца, когда
железно-дорожные билеты с вершком были доступны студентам, когда имена
космонавтов все знали наизусть, и ты знал, что главное - в восемь ноль-ноль
пересечь проходную института, а там - хоть трава не расти.
Поражения любят тех, кто их терпит. Нильский мужественно перенес потерю
работы, устроившись на подмену лоточницы-соседки, торгующей на базаре
колготками. Он стойко перенес уход жены, устроившись на подмену мужа
соседки-лоточницы, вечно ошивающегося в командировках. Он достойно пережил
обесценивание денег на сберкнижке, заявив свои права на часть холодильника
сожительницы. Но что окончательно подкосило Нильского, так это пирамида.
У Сан Саныча никогда не было даже мелких свободных денег, чтобы играть
в народные финансовые игры. Но у него еще оставались друзья и знакомые, у
которых совершенно необъяснимым образом водились хоть и небольшие, но
деньги. В девяносто третьем году инфляция, как эпидемия, повсеместно
охватившая все районы Украины, породила необычайно высокий процент
депозитных ставок. В то время Нильский, совершенно нелюбезным образом
спущенный с лестницы новым любовником соседки-лоточницы, устроился
охранником в одну из частных фирм, называющуюся "Кредитный Союз".
Хозяин фирмы - молодой, невысокого роста юноша с беличьим лицом,
девичьей кожей и голубоватой манерой поведения постоянно носил в кармане
узкие целлофановые пакеты, распираемые изнутри долларовыми купюрами. К нему
ежечасно приезжали самые разнокалиберные люди - от старых, сомнительно
попахивавших старичков до пузатых дядек с распухшими от сотовых телефонов
ушами. Они производили какие-то операции с денежными пакетами и разъезжались
с довольными лицами. Нильский великолепно знал, что его начальник
ничегошеньки не делает, но чужие деньги в его пакетах каким-то непонятным
образом размножались.
Когда же начальник предложил ему поискать среди своих знакомых и
приятелей желающих иметь хороший процент от временно свободных денег,
Нильский не знал, что эта трясина легкого заработка засосет его с головой.
Он всегда считал себя умным человеком, забывая, что умные - это те, кто
зарабатывает собственной головой, а мудрые - это те, на которых работают
умные.
В то время инфляция так перепугала народ, что временно свободных денег
было в избытке. Работать не хотел никто, равно как и плохо жить. Голубоватый